Радамехский карлик - [38]

– Весьма вам благодарен за такое сердечное внимание и расположение!

– Так, значит, вы разрешаете нам?

– О, конечно! Как вы можете спрашивать, господин Керсэн?.. Где мне прикажете поджидать вас?

– Бога ради, не изменяйте ничего в своих планах ради нас. Мы явимся около полуночи прямо к западным воротам города.

– Благодарю еще раз! В таком случае, до скорого свидания… Надеюсь, до свидания, мадемуазель? – добавил он, обращаясь еще раз к Гертруде.

– Да, я в этом уверена! Да, до свидания! Дай вам Бог полного успеха в вашем предприятии!

Вскоре после полуночи Гертруда Керсэн, сидя у открытого окна своей комнаты, выходившего на запад, печально смотрела на бесконечно длинную вереницу белых бурнусов, медленно развертывавшуюся перед ее глазами и уходившую в глубь пустыни, змеясь и извиваясь при тусклом свете серебряного полумесяца.

То был караван экспедиции Норбера Моони, двинувшийся в путь. Недели через две он будет в Бербере и перейдет Нил, переправляясь на плоскодонных лодках, а еще дней через пятнадцать-двадцать на горной возвышенности Тэбали… Ну, а потом? Что станет со всем этим?.. Чем должно будет окончиться это смелое предприятие?.. А если господин Моони потерпит неудачу, что тогда?.. Переживет ли он горькое разочарование, унизительное для его самолюбия сознание неудачи, необходимость признать себя побежденным, разбитым?.. И вот, несмотря на ту твердую уверенность в нем и в успехе его дела, какую Гертруда еще так недавно выказала в разговоре с господином Моони, она теперь испытывала мучительное чувство беспокойства за участь молодого ученого.

Тихий вздох, раздавшийся за ее спиной, заставил ее обернуться, – и она увидела свою любимицу Фатиму.

– О. чем ты, милочка моя? Что тебя огорчает? – участливо спросила молодая девушка свою маленькую служанку. – Ты кажешься мне скучной сегодня., ты, которая целые дни щебечешь, точно ласточка, сегодня за все время не сказала еще ни слова!

– У меня есть причина, добрая госпожа! – сказала она печально. – Может ли у меня быть весело на сердце, когда я вижу, что эти добрые господа уходят в эту ночь в пустыню? Как я только подумаю об этом, так у меня душа и заноет!

– Как? Неужели это тебя так огорчает?

– А разве это не огорчает всех нас здесь, в доме? – не без хитрости возразила Фатима. – Ах, добрая госпожа, право, о них стоит еще больше горевать, чем мы с вами горюем!

– Что ты хочешь этим сказать, Фатима?

– Если бы вы только знали все то, что я слышу и знаю от людей, добрая моя госпожа! Ведь меня никто не остерегается, а потому я вижу и знаю многое, чего не видят и не замечают белые… Ах, если бы вы только знали, что теперь готовится!.. Если бы вы знали, как все здесь ненавидят гяуров!.. Далеко отсюда, в стране Великих Озер, есть великий пророк, который пришел на землю спасти детей Аллаха!.. Это настоящий святой и нет ничего невозможного для него, против него никто не может устоять! А он поклялся уничтожить всех европейцев, всех до одного! Вот что говорят арабы и люди, живущие в пустыне. Они уверяют, что это должно случиться очень скоро, на этих днях. Подан будет условный знак, и повсюду, от Кордофана и Голубого Нила и до Дарфура, и в Суакяме, и в Донголе, и во всех странах, расположенных у порогов Нила, будет избиение всех белых.

– Страшно подумать, что этот славный, добрый, хороший господин, этот господин Моони, и тот красивый молодой англичанин, его приятель, и славный француз Виржиль, который был всегда так добр и услужлив, и даже этот английский камердинер, такой угрюмый и молчаливый, попадут как раз в этот ад!.. Сегодня, во время обеда, когда заговорили о Махди, мне ужасно хотелось вставить словечко, но я не посмела, а затем вы услали меня за веером!

– Да, милочка, вот если бы ты была там, то услышала бы, как мой отец сообщил нам, что громадная армия под начальством английских офицеров готова двинуться против Махди.

– О, это ничего не значит, добрая госпожа!.. Вы не можете себе представить, до какой степени взбешены все те люди, которых я слышу, даже и все эти амбалы на набережной, все эти вожаки верблюдов и те берберы, помните, в ту ночь, когда ослы нам не давали спать… Все они в один голос говорят, что не хотят больше видеть чужеземцев в своей стране, что пророк повелел истреблять неверных… они говорят такие страшные вещи, от которых волосы дыбом встают на голове… Ах, добрая моя госпожа, как бы я хотела, чтобы вы теперь были во Франции, – ведь это ваша родина, как вы говорили мне; уезжайте скорее отсюда, уезжайте вместе с добрым господином, вашим отцом, и увезите Фатиму! Только она одна любит вас и останется всегда предана вам, как собака!.. Но что я делаю?! – вдруг воскликнула маленькая служанка. – Ах, добрая госпожа моя, какая вы сделались бледная… я так напугала вас своими глупыми рассказами, вы захвораете из-за меня… Боже мой! Боже мой! Простите меня!

– Нет, милочка моя, я не захвораю от этого, я не больна, не беспокойся обо мне… я только очень встревожена!.. Все, что ты мне сейчас сказала, только подтверждает то, чего опасаются люди, хорошо знакомые с характером и нравами здешнего населения… Мне даже кажется, что я знала и слышала все это еще раньше, чем ты мне сказала… Мне страшно за отца, который теперь за городом… Бедный папа… он ни за что не согласится уехать отсюда!.. А я, конечно, что бы ни случилось, не покину его…