Рабыня Изаура - [7]

— В самом деле? Но что это за обещание?.. Не помню.

— Ты хитришь! Ты не помнишь, что обещал мне освободить…

— А-а! Припоминаю, — нетерпеливо оборвал ее Леонсио. — Но говорить об этом сейчас? В ее присутствии?.. Зачем ей слышать этот разговор?

— Но что в этом дурного? Хорошо, пусть будет по-твоему, — ответила молодая женщина, взяв Леонсио за руку и уводя его во внутренние покои дома. — Идем, дорогой! Энрике, подожди нас немного, сейчас я распоряжусь, чтобы подавали кофе.

Только с приходом Малвины Изаура заметила молодых людей, наблюдавших за ней и тихонько шептавшихся в дверях гостиной. Услышав несколько слов из разговора Малвины с Леонсио, она ничего не поняла. Когда же они удалились, Изаура тоже поднялась и направилась к двери, но Энрике остановил ее жестом.

— Что угодно сеньору? — спросила она, скромно потупив взор.

— Подожди-ка, девочка, мне надо тебе кое-что сказать, — ответил юноша и, не говоря более ни слова, подошел к ней вплотную, не сводя с нее глаз, очарованных ее восхитительной красотой. Энрике невольно испытывал робость перед ее благородным, лучащимся ангельской нежностью обликом. В свою очередь онемевшая от удивления Изаура тоже смотрела на юношу, терпеливоожидая, что он хочет сказать. Наконец Энрике, будучи от природы человеком уверенным и решительным, как бы очнувшись, вспомнил, что Изаура, несмотря на все свое очарование, всего лишь рабыня. Он понял, что оказался в смешном положении, онемев перед ней в неподвижном созерцании, склонился к девушке и бесцеремонно взял ее за руку.

— Мулаточка, — сказал он, — ты знаешь, какая ты колдунья? Моя сестра права. Жаль, что такая красивая девушка всего лишь рабыня. Если бы ты родилась свободной, то несомненно была бы королевой гостиных.

— Хорошо, хорошо, сеньор! — ответила Изаура, высвобождая свою руку. — Если вы собирались сказать мне только это, позвольте мне уйти.

— Подожди немного, не будь такой жестокой. Я не причиню тебе зла. Я бы дорого дал, чтобы добиться твоей свободы и вместе с ней твоей любви!.. Ты слишком изнежена и слишком красива, чтобы оставаться в неволе. Кто-нибудь непременно освободит тебя, но я бы не хотел, чтобы ты оказалась в руках человека, который не сумеет по достоинству оценить тебя, моя Изаура, пусть же брат твоей госпожи из рабыни сделает тебя принцессой…

— Ах, сеньор Энрике, — с досадой возразила девушка. — Вам не стыдно волочиться за рабыней, служанкой вашей сестры? Вам это не к лицу. Так много красивых девушек, за которыми вы можете ухаживать…

— Нет. Я не встретил ни одной, которая могла бы сравниться с тобой, Изаура, клянусь. Знаешь, Изаура, никто, кроме меня, не сможет добиться твоей свободы. Я могу заставить Леонсио освободить тебя, поскольку, если не ошибаюсь, уже догадался о его постыдных намерениях, и обещаю тебе, что не дам им осуществиться. Я не могу допустить этой низости. Кроме свободы ты получишь все, что захочешь: шелка, драгоценности, кареты, рабов для услуг, — а во мне ты найдешь страстного любовника, который всегда будет верен тебе и никогда не променяет ни на какую другую, даже самую красивую и богатую девушку, потому что все они вместе взятые не стоят твоего мизинца.

— Боже мой, — воскликнула Изаура с легкой досадой, — такое благородство приводит меня в ужас. Это могло бы вскружить мне голову. Нет, мой господин, поберегите свое красноречие для той, которая заслуживает его. Я же пока довольна моей участью.

— Изаура! К чему такая жестокость!.. Послушай, — сказал юноша, протягивая руку к шее Изауры.

— Сеньор Энрике, — воскликнула она, уклоняясь от объятий, — ради бога, оставьте меня!

— Простой, Изаура! — настаивал молодой человек, не оставляя попытки обнять ее, — ах, не говори так громко! Один поцелуй… только один и я отпущу тебя…

— Если вы будете настаивать, я закричу. Ни на минуту невозможно остаться одной, обязательно кто-нибудь нарушает мой покой своими признаниями, которые я не желаю слушать…

— Ах! Какая надменность, — воскликнул Энрике, изрядно раздосадованный упорством девушки. — Не верю глазам своим! У тебя пренебрежение настоящей сеньоры!.. Не сердись, моя принцесса…

— Перестаньте, сеньор! — вскричала девушка, потеряв терпение. — Мало того, что сеньор Леонсио, теперь еще и вы…

— Как?.. Что ты сказала? Леонсио тоже?.. Я чувствовал это! Какая низость! И ты благосклонно внимаешь ему, не так ли?

— Так же, как и вам!

— Надеюсь, Изаура, что твоя преданность любящей тебя госпоже не позволяет тебе слушать этого безнравственного человека. Я же другое дело, почему ты жестока ко мне?

— Я жестока к моим господам! Вот еще, сеньор, ради бога! Не надо смеяться над бедной невольницей.

— Нет. Я не смеюсь… Изаура! Послушай… — настаивал Энрике, пытаясь обнять и поцеловать ее.

— Браво!.. Брависсимо!.. — раздался в гостиной возглас, сопровождаемый громким демоническим смехом.

Энрике, застигнутый врасплох, обернулся. И его любовное волнение мгновенно замерло в глубине сердца.

Леонсио стоял в дверях гостиной, скрестив руки, и смотрел на него, усмехаясь самым оскорбительным образом.

— Замечательно, сеньор шурин! — издевательски продолжал Леонсио тем же насмешливым тоном. — Кажется, вы проповедовали высокую мораль, а теперь волочитесь за моими рабынями! Вы благородны… Умеете уважать порядок в доме своей сестры!..