Рабство. Маги. Суета - [53]

— Как что? Настойка на жабе.

— Пффф, — я едва не подавился и выплюнул содержимое рта. — Настойка на чём?

— На жабе. Я специально их сегодня собирал, — Марон гордо задрал подбородок, — её обычно пьют богачи. Основной компонент — жабий сок. Ещё я добавил кое-какие травы для вкуса. А жаб таких довольно сложно найти, потому и настойка такая редкая и дорогая. Она укрепляет здоровье, продлевает жизнь и слегка дурманит голову.

То, что она дурманит голову, я уже заметил. Перед глазами замельтешили какие-то цветные пятна. Олаф и Терн тем временем тоже испробовали настойку и расхваливали её. Действительно вкусно. Главное, не задумываться о том, что ты пьёшь. Жабий сок. Какая мерзость. Я сделал ещё несколько глотков. Всегда спокойный Терн почему-то начал танцевать вокруг костра, а Олаф ухал, словно филин. Всё вокруг кружилось. Я отключился.

Проснулся я рано. Я почему-то лежал не в нашем укрытии, а на его крыше. Мне что-то снилось, правда, что именно, я не помнил. Однако из головы почему-то не уходила мысль «не убивай его — он изменился». Наверное, зловещий голос из сна навеял её этой ночью.

Тут я вспомнил о прошлом вечере. Ужас. Никогда на Земле ни пробовал наркотики. А здесь, видимо, попробовал. Жабий сок. Как только представил — сразу же затошнило.

— Марон! — крикнул я, что было сил.

— Да? — раздалось откуда-то снизу.

— Больше никогда не давай мне эту настойку!

— Хорошо.

— Кстати, а что с моей рукой? Может быть, уже можно снять бинты?

— Давай попробуем. Спускайся сюда.

Я слез с крыши, зашёл в наше убежище. Терн и Олаф ещё спали. В обнимку.

Марон принялся аккуратно разматывать бинты на моей руке, отматывая слой за слоем. Рука выглядела ужасно. Вся была в шрамах и потеряла былую форму. Плохо чувствовала прикосновения, словно я её отлежал, и была немного холоднее остальных частей тела. Я попытался пошевелить пальцами, но ничего не вышло. Их я вообще не чувствовал. На мои потуги они не реагировали.

— Марон, я не могу пошевелить пальцами и не чувствую их, а в локте разгибаю и сгибаю её еле-еле. Ты ведь можешь приготовить настойку, чтобы это исправить?

— Увы, нет. Тут никакой знахарь не поможет. Я сделал всё, что мог. Обычно в таких случаях руку просто отрезают. Но я решил, что такая рука лучше, чем вообще никакой. Ну и я хотел поэкспериментировать. Никогда раньше не пришивал руку, которая почти полностью была оторвана. Не думал, что вообще получится. Так что всё и так слишком удачно вышло, — довольно произнёс Марон.

Он просто поэкспериментировал… Моё сердце забилось чаще. Больше всего меня испугал не вид моей конечности, а то, что с этим подобием руки мне придётся провести всю оставшуюся жизнь. Неприятно. Может быть, смогу как-то исправить ситуацию, когда окажусь в нашем мире. Ещё один повод поскорее вернуться домой, хотя и уже имеющихся мне хватает, чтобы ежедневно думать о доме и возвращении.

— Друзья! Пора выслеживать караван и отправляться в гости к олодцам. Они нас уже заждались.

Терн и Олаф зашевелились и проснулись.

Сборы закончились быстро. Большую часть вещей мы оставили здесь. Мы дошли до обрыва, выбрали подходящее место для засады возле поворота дороги. Отсюда она отлично просматривалась. Марон и Терн нарубили в лесу лиан и спустили их вниз. Теперь мы могли в любой момент спуститься на дорогу.

В первый день, как назло, никто по дороге не проезжал. На второй тоже, так что ночевали мы в нашем лагере. На третий день нам повезло. По дороге ехал большой крытый фургон, запряжённый четырьмя эйхо. Крыша его была размалёвана в яркие цвета.

— Бродячие артисты, — прошептал Олаф.

Втроём мы спустились вниз на дорогу, намереваясь напроситься в попутчики, а Терна оставили сверху, чтобы прикрывал нас из своего лука.

Когда повозка приблизилась, возничий остановил эйхо. Из окон фургона выглянуло четверо лиц, точнее, три лица и одна морда, похожая на морду чёрной пантеры. Насторожились.

— Пшёл вон, оборванец! — выкрикнул возничий. — Оборванцам не подаём! Самим жрать нечего!

— Мы похожи на оборванцев?

— Я не знаю, на кого вы похожи, но если не уйдёте с дороги, то я проеду прямо по вам.

— Не гони эйхо, проезжий.

— Деревенщина, а ну отойди!

— Сперва поговорим.

— Ну ты сам напросился!

Возница слез с повозки и наклонился к дороге, намереваясь взять камень и бросить в меня, но не успел он его поднять, как в нескольких сантиметрах от его руки в землю вонзилась стрела.

Несколько мгновений ошарашенный возничий не шевелился. Люди, выглядывающие из окон, тоже не предпринимали никаких действий. Затем возница, обдумав что-то, наконец, произнёс:

— Ну, так бы и сказали, что поговорить хотите. Чего стрелять сразу? Если до драки дойдёт, то вас всего четверо, а нас пятеро. Неизвестно, кто победит.

— Вас тоже четверо, — ответил я. — Кошка не в счёт.

Постепенно на лицах всех бродячих артистов появилась улыбка, которая становилась всё шире и шире, а затем все они захохотали.

— Ххах. Ты слышала, Шиара, он назвал тебя кошкой!

В этот момент из фургона вышло существо, явно женского пола, на двух ногах, с двумя руками, волосатое… И с лицом чёрной пантеры… Затем она произнесла мягким, ласкающим слух, и вязким, словно густой дым, голосом: