Рабовладелец - [7]

Но погоди-ка, погоди… Что это за шар рядом с деформированным диском? Очень смахивает на антенну новейшего нейтринофора. Но откуда она могла взяться?

Быстрым импульсом излучателя Пауль зажег крохотное "искусственное солнце" на потолке бокса. Присмотрелся внимательнее. Удивленно свистнул: да, это сфероид нейтринофора последней конструкции, которая только-только пошла в серийный выпуск. И мало того: "глазные ямы" под деформированным "лбом" вездехода закрыты целыми и невредимыми ситаловыми стеклами, а скрытые за ними фотоэлементы реагируют на свет! Да-да, едва вспыхнуло раскаленное пятнышко на потолке, "краб" на мгновение остановился, а потом уже начал пробираться в другом направлении, к пролому сделанному Паулем.

Пауль ничего не понимал. Может началась расчистка руин бывшего Института Актуальных Проблем и этот "краб" устаревшей конструкции специально переоборудован для выполнения тяжелых, опасных работ? Но почему же на нем не установлен квантовый излучатель и не отремонтирована его рабочая "клешня"?.. Но это не "Дельта" — откуда бы на "Дельте" появились сфероид нейтринофора, и диполь гониовизора самой современной модели, которая обеспечивает стереоскопическое видение в диапазоне от инфракрасного до рентгеновского излучения?

Оставалось только ждать дальнейшего развития событий: движения кибернетической машины кажутся вполне осмысленными, она упрямо идет именно сюда, прокладывая себе путь через завал.

И во второй, и в третий, и в четвертый раз зажигал он "искусственные солнца" на потолке бункера, — не для "краба", ведь если у того работает гониовизор, темноты для него не существует, а для самого себя, чтобы рассмотреть машину подробнее. Бросалось в глаза, что ее действующая "клешня" значительно короче поврежденной, — как будто стерлась за время долгой работы, да и панцирь корпуса прочерчен многочисленными продольными царапинами, словно ей приходилось изо дня в день продираться сквозь хаос железобетонных обломков. А может, так и было на самом деле? Может, этот "краб", как и "Дельта", оказавшись под руинами лаборатории, автоматически выполняет заложенную программу: освободиться и продолжать исследования планеты?

Наконец, машина откинула в сторону последнюю глыбу, которая ей мешала. Припадая на левые конечности, доползла до "амбразуры" Пауля, встала на дыбы, — так, что ситаловый иллюминатор ее оптической системы заглянул в отверстие.

На мгновение Паулю стало жутко — за прозрачной гладью защитной линзы, как зрачок живого человеческого глаза, чернело отверстие диафрагмы. И эта диафрагма двигалась, будто машина и впрямь осмысленно разглядывала зажатого железобетонной глыбой человека.

Он улыбнулся, укоризненно покачал головой. Сказал вслух:

— Ну, насмотрелась?.. Если у тебя есть хоть капелька интеллекта, не теряй времени, помоги освободиться! Мне еще надо найти "Дельту". Понимаешь — "Дельту"!

Казалось, будто машина поняла: опустилась вниз так, что Пауль теперь видел только ее "спину", начала скрестись в стенку, которая преграждала путь человеку. Однако "клешня", видимо, была беспомощна против боразоновой стали обшивки бокса; звуки вскоре прекратилось, а в амбразуру продвинулся тонкий щупалец ориентационной системы кибера. Он нащупал рукав Паулевого скафандра и быстро-быстро застучал: "тук… тук-тук… тук-тук-тук…"

Ясно: натуральный ряд чисел! Машина хочет показать, что она способна на логические действия и ищет контакта. Надо ей помочь.

Пауль придержал щупалец негнущимися пальцами перчатки, в том же темпе выстукал продолжение: "тук-тук-тук-тук", — вот тебе, мол, четверка, а вот — пятерка…

И снова инициативу перехватила машина. Теперь уже значительно медленнее она начала передавать целую серию групп сигналов различной длительности. Замолчала, ожидая ответа, а не дождавшись, повторила передачу.

Пауль догадался: речь идет о порядковом номере букв в алфавите. Так, так: тройка — "в". Двенадцать — "к". Тринадцать — "л". Тридцать два — "ю". Двадцать пять — "ч". Десять — "и". Итак — "В-К-Л-Ю-Ч-И…". Ясно: "включи". Но что надо включить?.. Ага, "включи радио".

Да, дорогая машина, если бы академик Пауль мог включить радиопередатчик, он не рассчитывал бы на твою помощь, потому что кнопка находится возле тумблера сервомоторов "костяка" скафандра, которые легко подняли бы эту ненавистную глыбу железобетона, которая не дает пошевелиться. Помогай, дружище! А тогда уже и поговорим с тобой — и по радио, и с помощью нейтринофора.

Хлопотное это дело — передавать текст нумерацией каждой буквы, а еще и отсчитывать ее место в алфавите. Но, к счастью, машина оказалась сообразительной: все понимала с полуслова и прерывала его передачу семью импульсами — "есть!". Мол, давай дальше. А когда Пауль закончил — просигналила после долгой паузы: "Готовься!"

"Краб" передвинулся вправо и исчез из поля зрения. Видимо, гониовизор машины сейчас пристально исследует завал, а ее позитронный мозг лихорадочно анализирует, куда именно следует направить усилия "клешни", чтобы достичь максимального эффекта. Надо было вычислить все предельные углы сдвига, тензоры нагрузок, возможное и допустимое перераспределение масс, векторные диаграммы траекторий каждой глыбы в частности. Дело это нелегкое, поэтому "краб" долго не подавал никаких признаков жизни, — так долго, что Пауль забеспокоился. Но вот, наконец, сквозь железобетон и защитные слои скафандра продрался приглушенный тройной сигнал… потом — двойной. А когда прозвучал третий — Пауль изо всех сил напряг спину, упираясь руками и ногами. Он слышал: что-то трещит и скрежещет, — разрушаются сверхпрочные кислородные баллоны за плечами, рвутся ржавые прутья арматуры, — но это уже не имело значения, потому что тиски, в которых он находился несколько часов, постепенно раздвигались; хоть и очень медленно, глыба поддавалась.