Работа за двоих - [3]

— Я еще не могу сказать, кто его убил. И не узнаю, пока не дочитаю эту паршивую книжонку. А у вас как дела?

— Очень хорошо. Правда, слегка скучновато, с тех пор как уехал Лоуэлл. Нет ли известий о нем?

— После открытки на прошлой неделе — никаких. Вероятно, он пропал в мрачных диких землях.

Он не мог пропасть до такой степени, до какой я ему желал.

— Только не Лоуэлл.

— Как Карена?

Он задал этот вопрос не из одной лишь вежливости. Карена была в прекрасных отношениях с шефом, как, впрочем, и с остальным составом полицейского корпуса. Мы считались образцовой четой.

Мы с Кареной были такими завзятыми актерами, что ломали комедию даже между собой. Предполагалось, например, что я не знаю об ее связи с Эриком. Я не заставал их на месте преступления, Карена чересчур предусмотрительна для этого. Мои подозрения основывались на перешептываниях, переглядываниях, прочих с виду невинных вещах, которые, собранные в кучу, позволили мне воссоздать всю ужасную правду. Но это не имело бы веса в суде. Поделись я своими подозрениями с Грирсоном, психоаналитиком, с которым должен был беседовать еженедельно, боюсь, тот бы решил, что у меня навязчивые идеи. И Ирвин Джаст Веннер потерял бы работу или (что еще хуже) отправился на перекресток со свистком в зубах регулировать уличное движение. Благодарю покорно, мне это не подходит.

Действовать законно я не имел возможности. Значит, нужно выкручиваться самому.

— Карена? Спасибо, хорошо, — ответил я рассеянно. Затем, сменив тон, добавил: — Вообще-то, ей слегка нездоровилось сегодня утром. Ничего серьезного, небольшое расстройство желудка. Она надеется, что к вечеру пройдет.

— А у вас что-то намечено на вечер?

— Мы взяли билеты на Тунис, сорок два. Это премьера. Мы идем с другом. Скоро у нас очередная годовщина свадьбы, и мы ее празднуем немного заранее.

— Надеюсь, ей станет лучше. Вам следует позвонить домой.

— Она, наверно, легла. По ее словам, самым лучшим лекарством является хороший сон.

Все это не имело определяющего значения для исполнения моего плана, но вместе детали создавали нужное представление о ходе событий сегодняшнего утра. И я упомянул моего старого друга Эрика.

Вошел главный секретарь управления, и я двинулся к выходу из кабинета. Уже в дверях повернулся к нему:

— Я собираюсь на ланч пораньше. Буду в ресторане на углу. Сегодня утром я не завтракал.

— Можете там не спешить, — ответил он, прежде чем перейти к своей обычной шутке. — У преступности на текущей неделе застой.

Я покинул участок в одиннадцать тридцать три. На улице посвежело. Небо из ярко голубого перешло в меланхолически серое, ветер с реки усилился.

Я отправился не в ресторан на углу, а в кафетерий, расположенный в следующем квартале. Девушка меня знала и принесла мою чашку кофе и сэндвич с ветчиной. Я взялся за кроссворд в утренней газете. Как только я уселся за столик, пошел дождь.

* * *

12 ч. 00 м. В кафетерий входили люди в летних одеждах, чтобы переждать дождь. Я закончил кроссворд и принялся за новости. Ничего интересного. Все как обычно. Несколько статей о холодной войне. Оживление на бирже. Скандал с лицензированием (Машины были почти бесполезны в борьбе с взятками). За исключением даты: 17 октября 2042, и статьи на четвертой полосе о производстве заменителя пенициллина, препарата на основе марсианского лишайника, содержание газеты оставалось тем же самым, что и восемьдесят лет назад.

В какой-то степени, в этом были повинны Машины. Изрядная доля историй порождается большой преступностью. С того самого момента, как стало возможным благодаря Машинам неопровержимым образом подтверждать любое подозрение в совершении умышленного правонарушения, преступность исчезла. А вместе с ней и значительная часть Истории.

В какой-то степени, в этом была повинна эпоха. Первые признаки проявились еще в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого столетия. Идея о прогрессе казалась неверной. Все эти годы новые модели автомобилей были почти копией предыдущих. Холодная война нарастала или утихала, никогда не заканчиваясь. Каждый год Конгресс обсуждал одни и те же темы, перенося их на следующее заседание. Продолжали случаться экономические кризисы, но они всегда успешно преодолевались. Имелись еще космические полеты, но никто не представлял себе, какой от них прок.

В наши дни существует теория, согласно которой История следует кривой роста населения. Сначала все стабильно, затем бум… и все взрывается. Прогресс. По крайней мере, пока не будет достигнут новый более высокий уровень, на котором все продолжит удерживаться.

Вот такие мысли бродили в моей голове, пока я сидел в кафетерии. Я не думал о Карене, которая, вероятно, была уже мертва. Ни об Эрике, который тоже, надо полагать, остывал или находился в состоянии агонии в нашей квартире. С явными признаками самоубийства. Я размышлял об Истории и ждал.

12 ч. 30 м. Дождь усилился, и кафетерий переполнился. Я подождал пять минут в надежде, что ливень немного притихнет. Однако напрасно, и пришлось бежать до участка под сплошными потоками воды. Я не мог отклоняться от расписания. Я вошел в здание совсем промокшим. Главный секретарь поджидал меня в вестибюле.