Работа над ошибками - [29]

В рощице, где я нередко коротал время, которое полагалось проводить в школе, я устроил себе укрытие: выломал ветки в густых зарослях остролиста под большим деревом, и там, под пологом листвы, получился домик. Забраться в него можно было только на четвереньках. Изнутри, сквозь ветки и листья, все вокруг было прекрасно видно, зато меня снаружи никто увидеть не мог, даже если бы прошел совсем рядом. Вместо пола в моем домике была рыхлая земля, усыпанная прелыми листьями и веточками папоротника. Я постелил там старое одеяло с чердака. Даже в сырую погоду в домике было сухо. Я больше всего любил сидеть там в дождь и слушать, как по листьям стучат капли. Мне нравился запах после дождя, нравилось, когда снова начинали петь птицы. Нравилось следить за стройными колоннами муравьев, волокущих крохотный кусочек листа, коры, дохлого жука. Иногда я давил одного муравья ногтем, и остальные в ужасе замирали, принимались тыкаться в раздавленного товарища, а потом шли в обход, искать маршрут, не опоганенный муравьиной смертью. Части недодавленного муравья продолжали дергаться, корчиться. Или он начинал ходить по кругу. Колченогий, беспомощный. Увечный. А еще в кустах жили пауки и червяки. Я их рисовал. Я выкопал ямку и прятал в нее небольшую консервную банку со свернутым в трубочку блокнотом и карандашами, чтобы, если захочется, всегда можно было порисовать. Если в школе происходило что-то плохое, я перерисовывал событие по-другому. Или рисовал нас с Дженис. Мы играли, лазали на деревья, катались на велосипедах; она рассказывала мне про небеса. На небесах, говорила она, нет ни школ, ни учителей. Дженис приходилось рисовать такой, какой она была в первый раз, потому что я не мог себе представить, какой она могла быть сейчас. И себя приходилось рисовать таким, каким я был тогда, иначе я был бы старше ее и больше, а это неправильно. Иногда я рисовал отца в окровавленном комбинезоне, со стеклянными глазами, смотревшими на меня сквозь лес чужих рук и ног. Я рисовал это, а потом истыкивал всю картинку острием карандаша. Я любил спать в своем домике – сворачивался на одеяле калачиком и спал, вдыхая запах одеяла, и свежести, и деревьев.

Когда я приходил домой, мама желала знать, почему у меня такая мятая форма и где я умудрился так изгваздать брюки. Я говорил: отвяжись от меня.

Линн, Грегори

Класс 3 – 3

Английский язык

В письменных работах Грегори легко и свободно выражает свои мысли, неизменно придерживаясь им же самим заданных высоких стандартов. Тем более досадно, что он не принимает должного участия в дискуссиях – ему, без сомнения, есть что сказать, но он, к сожалению, недооценивает свои возможности.

Мисс Дж. Макмагон

Уважаемый Грегори!

Приношу свои извинения за то, что задержалась с ответом на Ваше письмо. Моя старшая сестра (мы живем вместе) в последние годы, увы, часто хворает, и я много времени посвящаю уходу за ней. Тем не менее я, как видите, все-таки сделала и посылаю Вам свою фотографию для Вашего журнала (и почему на этих ужасных моментальных снимках непременно выходишь этаким испуганным кроликом?). К несчастью, из-за нехватки времени я пока не имела возможности приступить к написанию статьи, о которой Вы просили. Не выполнила в срок домашнего задания!

Меня позабавило Ваше замечание о деепричастных оборотах милой Лиззи (миссис Дэвис-Уайт) – остается лишь надеяться, что мое собственное скромное сочинение не понудит Вас взять в руки беспощадный редакторский скальпель. Уж если мы, преподаватели английского языка (хоть Ти вышедшие на пенсию), не умеем подать пример правильного владения родной речью, кому же тогда это под силу? Ваше письмо пробудило во мне самые приятные воспоминания о ранних годах работы в __________-ской школе и… да, я хорошо помню Вас, Грегори. Можно ли забыть о великих битвах Пинга и Понга? Пусть это было двадцать с лишним лет назад, но… некоторые вещи остаются в памяти навсегда!

С большим огорчением узнала о Вашей недавней утрате. Но, знаете, не стоит очень переживать по поводу того, что по ночам Вы по-прежнему слышите ее кашель – вот уже семь лет, как умерла моя мамочка, а мы с ней до сих пор ежедневно беседуем (впрочем, последнее время она что-то плоховато меня слышит).

Также меня очень расстроило, что у Вас в настоящее время нет работы (недуг, все больше и больше поражающий тех моих бывших учеников, которые и поныне поддерживают со мной связь). Как Вы, вероятно, знаете. Абердин в последние годы переживает определенный экономический бум (спасибо нефти Северного моря!), однако Шотландия в целом сильно страдает из-за рецессии. Я никогда не поддерживала идей автономии, но со времени возвращения в эти края начала понимать, как мы далеки от правительства (и не только географически). Как педагог, я всегда придерживалась мнения, что власть, не подкрепленная уважением, несостоятельна. Но у меня складывается впечатление, что политики, как и кое-кто из моих бывших коллег, к несчастью, мыслят иначе, считая, что и государственное правление, и образование суть в первую очередь строгое следование жестко установленному порядку. Ну вот, снова я полезла на трибуну! Впрочем, это может стать хорошей темой для статьи, для той моей лепты, которую я должна внести в Ваш журнал. Или вы рассчитывали на что-то менее воинственное?