Раба любви и другие киносценарии - [28]

— Карам-бам-бам-бам-бам-бали, — напевал Сергей, глядя на дом с башенкой.

У дома были резные оконные переплеты, слегка подгнившие, крепкий фундамент из неотесанных глыб гранита и, кроме башенки, с противоположной стороны была веранда. Сергей никогда не замечал и не помнил этой веранды.

На веранде сушилось белье, какие-то трикотажные подштанники, и стоял очень толстый человек в синей майке, руки, грудь и плечи его были покрыты густой курчавой шерстью, а в зубах торчала костяная зубочистка.

— Карам-бам-бам-бам-бам-бали, — тихо напевал Сергей. — Тарам-бам-бам-бам-бам-бали.

Так он и шел, напевая, пока не увидал в витрине свое лицо.

Оно показалось ему до того незнакомым, что он даже испугался.

«Пожалуй, не каждый человек очень хорошо знает свое лицо, — подумал он. — Каждый знает только в общих чертах... Это даже забавно, я отлично помню лицо старухи, когда-то торговавшей рыбой на площади... Мне двадцать девять лет, и ту старуху я видел в детстве не более получаса... А лицо матери я забыл... Белое пятно на твердой от клея фотографии...»

За витриной мелькали люди с подносами, он прочел вывеску «Столовая» и вошел в продолговатый зал, присел у столика.

Розовощекая девка в марлевой косынке подошла к нему и начала вытирать столик мокрой тряпкой, тыча оголенные локти.

Локти ее пахли борщом и клеенкой.

Сергей хотел подняться и уйти, но вдруг увидел спящую девочку.

Было ей года два, и спала она на сдвинутых стульях у крайнего столика.

Гремели подносы, в глубине зала была буфетная стойка, там слышалось чавканье пивного насоса, а девочка спокойно дышала, положив голову на резинового надувного крокодила.

Рядом сидела белобрысая девчонка лет шестнадцати и хлебала борщ.

— Ты бы ее хоть поближе к окну положила, — сказал Сергей. — Душно ведь здесь.

— Чтоб тюрьму заработать, — сказала белобрысая девчонка. — Простудится или выпадет. Это такая язва. Слава богу, что спит... Я у них последний месяц служу, паспорт получу, пойду на консервный завод работать.

Белобрысая девчонка выудила вилкой из борща кусок мяса, намазала его горчицей, посыпала солью и проглотила.

— Родители по курортам ездят, — зло сказала она. — Родная бабка на даче торчит с кавалером, — девчонка хохотнула, — с отставником... А тут и в выходной не погуляешь.

Девочка была босая, туфельки ее стояли рядом на соседнем стуле, и Сергей увидел маленькие розовые ступни.

«Я ведь никогда не держал на руках ребенка», — подумал Сергей.

Как-то ему сунули годовалого родственника Неллы, тот заревел и моментально описался.

Неллина тетка хохоча сказала:

— Тонкий намек на толстые обстоятельства, — поцеловала ревущего писюна в мокрую полку, и Сергею стало тошно.

Но эта спящая девочка с розовыми ступнями была чем-то совсем другим.

Ее хотелось взять и осторожно понести куда-нибудь подальше от чавкающего пивного насоса, куда-нибудь в лес, на траву, стоять с ней среди тишины и смотреть, как она спит.

— Можно мне подержать девочку? — спросил он. — Посидеть с ней у окна?

Белобрысая девчонка посмотрела на него удивленно.

Она даже перестала хлебать, намоченная в горячем борще хлебная горбушка дымилась у нее в левой руке.

— У меня такая девочка дома осталась, — сказал Сергей. — Очень похожа. Я здесь в командировке и вот, скучаю.

Белобрысая девчонка поднесла дымящуюся горбушку ко рту, кусанула.

— Берите, — сказала она, пережевывая хлеб. — Только не разбудите, а то крик поднимет, я уже сегодня натаскалась, я уже руки оборвала.

Сергей подошел к девочке, наклонился над ней с сильно заколотившимся сердцем и протянул руку, прикоснулся к розовым ступням и сразу же испуганно отдернул пальцы.

Белобрысая девчонка встала, взяла девочку, положила ее Сергею на руки и, присев, снова начала хлебать борщ.

Сергей пошел к окну с девочкой на руках.

Ему надо было пройти довольно большое пространство, он видел плывущие мимо подносы с горячим варевом, потные лица, расстегнутые вороты, чавкающий свинцово-серый поршень пивного насоса, и мышцы его напряглись, словно готовые вступить в схватку, в смертный бой, не знающий пощады, а ноги его осторожно нащупывали твердую поверхность пола.

Наконец он увидал распахнутое окно, улицу, зеленеющие деревья и, переведя дыхание, вздохнул облегченно.

Девочка спокойно спала, у нее были светлые легкие волосы.

Подошла белобрысая девчонка, вытирая жирные губы платком.

— Давайте, — сказала она. — Вам ведь обедать надо.

— Я уже обедал, — сказал Сергей. — Ты сейчас куда?

— На бульваре буду с ней торчать, — сердито сказала белобрысая девчонка. — Проклятая работа. У каждого воскресенье, а я вроде не живой человек.

— У меня сегодня день свободный, — робко сказал Сергей, — я мог бы с ней погулять.

Белобрысая девчонка посмотрела на него, усмехнулась и пожала плечами.

— Знаете что, — сказала она вдруг, — если на то пошло, вам ведь все равно безразлично, где гулять... В общем, у меня свидание... Парень придет, а я с такой нагрузкой... Если уж вам делать нечего, пойдемте вместе... Посидите где-нибудь там с Катькой, это два шага отсюда, — поспешно добавила она.

— Конечно, сказал Сергей. — Конечно, я посижу.

Они вышли на улицу.

Вокруг спешили прохожие, говорили, смеялись, пронесся тяжелый панелевоз, измазанный глиной, и у Сергея вдруг выступала на лбу холодная испарила, а он сам не понимал, что происходит.