Раб - [44]

— Не знаю, как это у рабов происходит…

— А никак, — отзывается. — Только если хозяева прикажут.

Фу, гадость какая. М-да, дилеммка. Впрочем, судя по реакции на Олинку и Амиру, а также на ту рабыню, едва ли у него сейчас есть желание гонять по девушкам.

— Ладно, — говорю. — Это я зря сказала, сглупила, просто проведём нормальный вечер. НОРМАЛЬНЫЙ, без контрацептивов и различной атрибутики интимных магазинов.

Вспыхивает.

— Надумал себе наказание, — бурчу.

Кажется, кого-то и правда засмущали.

— Простите… — бормочет.

— Ладно, — киваю. — Не бери в голову.

Молчит. Я тоже. Жду. Так и не думает подняться.

Стискиваю зубы. Тут же реагирует — неужели по мне всё так видно хорошо? Или просто гадость ожидает постоянно?

— Что-нибудь не так, госпожа?

— А ты как думаешь?

— Не знаю… — несчастно. Вдруг доходит, надо же.

— Мне… подняться? — спрашивает.

— Как хочешь, — говорю. — Нравится пол обтирать, пожалуйста.

— Так положено… — говорит.

— Я тебе уже говорила, как положено со мной.

— Простите… — поднимается.

— Антер…

Смотрит.

— Ты сможешь вести себя как вольный, чтобы тебя не заподозрили?

— Я постараюсь, госпожа.

— Если мне придётся платить штраф из-за того, что ты неправильно себя повёл…

Сжимается, смотрит затравленно.

— … больше не буду с тобой выходить как с равным, — говорю. — Ну а если кто-то чип засечёт, это будет целиком моя вина, можешь не переживать, если вдруг…

Антер

"Как с равным"…

Почему-то слова отдаются в сердце, завязают там как в патоке и, кажется, начинают пригревать. Осознаю, что хочу побыть с ней как вольный. Хочу. Посидеть в кафе — а не стоять за спиной, или у стены, или на специальном низком топчане для рабов, или у ног… Да даже и танцевать… Хоть я и не умею, но когда-то же в школе ставили разные танцы, приходилось изредка участвовать в общественной жизни…

Вдруг вспоминается, как мы спортзал оборудовали. Ну это громко сказано, почти всё сделали машины, я чуть помог выгрести габаритный мусор да проверить, как снаряды и тренажёры закреплены. Ничего мне не приказывала, всё как-то легко, весело… По-человечески. Устали за день — но приятная такая усталость… нормальная.

Моюсь, тщательно выбриваюсь, зарос-то как, волосы бы подстричь. Пытаюсь придать им приличный вид. Никак не могу выбрать одежду. Решаю поинтересоваться.

Накинув халат, стучу в её комнату.

Кажется, от неожиданности открываю рот. Какое платьице, короткое, но пышное, синее-синее, какая же она красивая… какие ноги…

Нет, она и раньше хорошо одевалась, но осознание, что я пойду с этой девушкой… Может, это всё-таки какое-то особо изощрённое издевательство?

Соломенные волосы полумокрые — похоже, оторвал её от укладки.

— Что? — смотрит вопросительно.

— Хотел поинтересоваться, что за кафе и как туда одеваться.

Улыбается.

— Видишь, — указывает на себя руками. — Вот так, чтобы подходить…

Киваю. Поворачивается. Сглатываю, видя открытую изящную спину.

— Это будет не просто, — бормочу.

Останавливается. Что я сделал не так?

Тамалия

Я повернулась обратно, кажется, слегка напугав его. Шагнула вперёд. По-моему, он сглотнул и немного покраснел.

— Глупости, — говорю тихо. — Ты хоть представляешь себе, как ты хорош? Ты же красивый, особенно когда не смотришь так затравленно! Разве не понимаешь, почему Амира с Олинкой слюни пускают, всё забыть тебя не могут? Потому, что в тебе настоящая, мужская красота, и мужественность тоже! И не смейся! Есть она у тебя, когда забываешь, что ты раб. Да и когда помнишь — тоже!

— Да я же трус… — бормочет.

— Кто тебе сказал такую глупость?!

— Сам знаю.

— Ну и дурак! Ничего ты не знаешь! Да то, что тебе пришлось пережить… И снова вставать, и снова пытаться сбежать, и снова находить в себе силы жить…

— Бояться, дрожать, унижаться… — едва слышно.

— И всё равно поднимать голову и вставать на ноги, — говорю. Смотрит недоверчиво, а глаза… Кажется, прямо засветились.

Чуть не поцеловала в щёку, забыла, что это для нормальных парней награда, а для солнца моего — пытка с наказанием. Обняла — легонько, по-дружески.

— Я тебя уважаю, — говорю. — Можешь не верить, но это правда.

Антер

Отстранилась, ушла — легко так, быстро, слишком быстро… Даже пожалел. Стою. Размышляю.

Неужели правду говорит? Неужели такое возможно?

Ощущаю влагу на щеке. Видела бы ты, хозяйка, как я тут слёзы пускаю, что сказала бы о мужественности и мужской красоте?

Поскорее ухожу, пока не видит. Стараюсь как могу, выбирая одежду.

Тамалия

Честно говоря, переживаю ужасно. Кафе недалеко от космопорта, всё больше для приезжих, их тут не слишком в свои устои пускают. Видимо, потому и рабские чипы там не считываются.

Я давно уже нечто подобное подыскивала, но вот не рано ли… Ох, боюсь, рано. К слову пришлось, только готов ли мой мальчик? Если бы не заявилось наказание моё за наказанием, наверное, и не стала бы пока ничего говорить.

А с другой стороны, чем больше вкус свободы ощутит, тем лучше, наверное. Быстрее оклемается. Когда это необходимость, собраться и сделать, ведь совсем по-другому выходит. Правда же? Ох, вздыхаю сама себе, лишь бы депрессия не началась. Всё-таки он не верит мне ни капли, постоянно гадости какой-нибудь ожидает или подлянки. И кто его знает, поверит ли… Мы ж, господа, сволочи редкостные, будем откровенны…