ПЗХФЧЩ! - [18]

— Какой клуб?! Какое Кондрашино?! — вышел из себя Мовсар. — Мне в Балабино надо! Там же электричка до Москвы! Мне в Москву! В Москву!

— Да чего ты раскричался-то? — перебил его Леха. — И же тебе говорю — в Балабине электричка раньше десяти утра не появится. Где б ты там ночевал? А в Кондрашино пойдешь к Макарычу. Он и приютит, и накормит. Хороший мужик. Интересный. В прошлом году баню сжег по пьяному делу. А завтра поедешь.

— Да не хочу я к Макарычу никакому! — возмутился Мовсар. — Нет, так не пойдет. Вези меня куда-нибудь, где сеть электричка.

— Ты что, дебил, что ли? — разозлился Леха. — Я вообще еду за шифером в Колокольцево. Там не то что электричек, там и дороги-то нет. Лес да поле. Ну, хочешь, выкину там — будешь ебошить пешкодралом до ближайшего города сам.

— Ну, значит, отвезешь меня, где железная дорога есть. Я тебе заплачу.

— Делать мне больше нечего — ночью по лесу мотаться. Давай, бля, вылезай на хер!

Он потянулся через Мовсара и открыл тому дверь.

— Не вылезу, — буркнул Мовсар.

Леха уперся спиной в свою дверь и вдруг резким движением ударил обеими ногами в живот Мовсару. Мовсар, явно не ожидая такой агрессии, растерянно взмахнул руками и вывалился на улицу, приземлившись прямо в середину холодной лужи. Инстинктивно зажмурился, приготовившись к взрыву, но взрыва не последовало.

— Я к тебе как к человеку, — добавил Леха с горечью, — а ты вон как со мной.

Он кинул Мовсару его сумку, захлопнул дверь и нажал на газ. Грузовик взревел и скрылся в темноте.

Мовсар, чертыхаясь и сплевывая с губ брызги слякоти, поднялся на ноги. Пощупал рукой пояс — вроде все в порядке, и то слава богу. Перекинул мокрую сумку через плечо и заковылял туда, где виднелось что-то похожее на дом: одинокое неказистое строение, темнеющее даже на фоне темного неба.

Он уже подумал, что Леха его и тут обманул, и дом всего один, но, подойдя ближе, увидел, что за этим домом виднеется еще с десяток покосившихся изб. В некоторых горел свет.

Мовсар пропустил первый темный дом и направился к тому, где еще, видимо, не легли спать. Взошел на крыльцо и постучал.

— Кто там? — раздался через некоторое время хриплый бас.

— Макарыч не тут живет? — спросил Мовсар, ежась от осеннего ветра.

— А зачем он тебе?

— Переночевать надо.

— Понятно.

За дверью наступила тишина.

— Ну так как? — спросил Мовсар.

— Что как?

— Макарыча как найти?

— Не-е… Макарыч у самой околицы. Только он сейчас пьяный. Может с пьяных глаз и пристрелить. У него ружье охотничье. Он им зараз уложит. Помню, в прошлом годе пошли мы с ним на лося. Я ему говорю: «Слышь, Макарыч, ты главное помни, если вдруг…»

— А у кого еще можно переночевать? — нетерпеливо перебил рассказ Мовсар.

— У Степки, — по-прежнему не открывая двери, ответил мужчина.

— А он где живет?

— Да через дом. Только он тоже пьяный. Его теперь не добудишься.

— А непьяные у вас тут имеются? — теряя терпение, спросил Мовсар.

Этот вопрос поставил хозяина дома в тупик. Он замолчал, потом неуверенно выдавил:

— Ну я…

— Ну, может, пустишь тогда? — сказал Мовсар и осторожно добавил: — Я заплачу.

— Да на что мне твои деньги? — с горечью сказал мужчина. — Я ж в завязке. Триста рублей пойдет?

— Пойдет, — кивнул Мовсар.

— Тогда заходи.

Дверь скрипнула, и на крыльцо лег желтый квадрат света. Мовсар поелозил по доскам подошвами ботинок, счищая налипшую грязь, а затем шагнул в теплое нутро дома. Хозяин, несмотря на внушительный бас, оказался на удивление маленьким и щуплым.

— Петр, — протянул он руку Мовсару.

— Миша, — ответил Мовсар, пожимая худую жилистую ладонь хозяина.

Потом оглядел избу: деревянный стол у окна, кровать и углу, печка и протянутые через всю комнату веревки, па которых сушилось белье всех видов и размеров.

— Только не шуми, — сказал Петр, прикладывая палец к губам, хотя через дверь говорил совершенно нормальным голосом. — Жена спит.

Мовсар заметил, что на кровати в углу возвышается холмик из нескольких одеял. Жена Петра спала, забравшись с головой внутрь.

— И дети? — тихо спросил Мовсар, кивнув в сторону развешенного белья, среди которого была явно детская одежда.

— Ага, — кивнул Петр. — Санька и Борька. Спят, паразиты.

Мовсар тихо опустил сумку на пол.

— Эк ты извозюкался! — удивился Петр, глядя на замызганную куртку и джинсы гостя.

— Да это… упал.

— Бывает, — согласился Петр. — Я сам месяца два назад так уклюкался, прости господи, что до дома на брюхе полз. Тоже постоянно падал. Грязный был, как свинья.

Мовсар хотел спросить, как может ползущий на брюхе человек падать, но не стал.

— Да ты раздевайся, — предложил Петр. — У нас тепло, слава богу.

Мовсар снял куртку и повесил ее на крючок у двери.

— А что у вас сегодня, праздник, что ли?

— Чего это?

— Ну раз все пьяные.

— Так ведь среда же.

— А что по средам?

— По средам у нас всегда пьют. Такая уж традиция.

И Петр развел руками — мол, против традиции не попрешь.

— А в другие дни недели не пьют, что ли?

— Почему не пьют? — удивился Петр. — Пьют. Ты прям как с луны.

Мовсар испугался, что может проколоться, и решил больше ничего не спрашивать.

— А ты сам-то как здесь оказался? — спросил Петр, проходя к столу и садясь на стул. — Сюда и волки-то редко заходят.