Пышная свадьба - [5]

— Беда в том, Хьюго, что вы баловали Летти с самого раннего детства, — упрекнула его графиня.

— Черт побери! Как мог я предполагать, что она вырастет такой странной? — взорвался граф.

Он встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул.

— Один Бог знает, — бушевал он, — как это печально — не иметь сына и наследника! Но иметь двух дочерей со странностями — это уже слишком для простого смертного!

— Ну знаете, Хьюго! — запротестовала графиня. — Как можете вы говорить так о бедняжке Дорине?

Граф бросил взгляд на старшую дочь, но прежде, чем он успел ответить, Дорина поспешно сказала:

— Ничего, папа, я понимаю. Ты задолжал мистеру Керби, не так ли? Поэтому Летти должна будет выйти за него замуж.

— Хьюго! — вскричала графиня. — Это правда?

Граф отошел к камину, в котором весело потрескивали дрова.

— Ну… сказать по правде, дорогая… — начал он.

— Как вы могли? — перебила его графиня: — Взять у него деньги еще до того, как Летти надела его кольцо на палец! Это слишком унизительно!

— Я был на мели, — ответил граф. — А так как он забрал шесть моих лучших лошадей, мне нужно было достать хоть немного денег.

— А куда подевались деньги, которые он заплатил вам за лошадей? — воскликнула графиня.

— Вы еще спрашиваете! — с горечью сказал граф. — У ворот толпились кредиторы, о чем вы, несомненно, знали бы, если бы когда-нибудь слушали то, что я вам рассказываю. Я оказался перед выбором — либо пустить дом с молотка, либо обратиться к Керби за деньгами.

Графиня поджала губы. Она, несомненно, была красива, но выглядела чересчур холодной и строгой. Теперь же ее черты приобрели особую суровость, и она резко спросила:

— Сколько же вы заняли, рассчитывая, что, став вашим зятем, Керби не потребует вернуть долг?

Последовало неловкое молчание, а потом граф ответил:

— Если хотите знать правду, десять тысяч фунтов!

У графини вырвалось восклицание ужаса. Затем, не сказав ни слова, она встала и быстро вышла из комнаты.

Дорина взглянула на отца.

— Прости, папа. Мне не следовало начинать этот разговор.

— У меня не было другого выхода, Дорина, — объяснил граф. — Накопилось столько долгов, а Керби был только рад дать мне денег в обмен на обещание, что Летти выйдет за него замуж.

Дорина вздохнула.

— Если она теперь откажется, папа, тебе придется возвратить ему долг.

— Но ты же знаешь не хуже меня, что я не могу этого сделать. Ты регулярно просматриваешь все счета. Наше положение для тебя не секрет.

— Да, я все знаю, папа, и я понимаю, что тебе больше неоткуда было взять эти десять тысяч фунтов, разве что продать дом и оставшиеся семейные портреты.

— Сомневаюсь, что даже таким образом я смог бы набрать нужную сумму, — уныло ответил граф.

— Пожалуй, ты прав, — снова вздохнула Дорина.

Граф отошел от камина к окну и выглянул в сад, занесенный снегом.

— Я надеялся, что, когда Летти выйдет замуж, — сказал он, — я смогу покупать для Керби лошадей и отправлять их в Сингапур — или что-либо еще, что его заинтересует. Он достаточно богат, чтобы дать мне возможность немного зарабатывать на этих сделках, а для меня это было бы большим подспорьем.

— Я понимаю, папа, — ответила Дорина. — Поэтому нам надо во что бы то ни стало убедить Летти выйти за него замуж. Я не хотела говорить этого в присутствии мамы, но Летти не раз клялась мне, что она скорее умрет, чем позволит мужчине дотронуться до себя, кем бы он ни был.

— Бог мой! — вырвалось у графа. — Мне следовало бы убить того негодяя, который поцеловал ее тогда.

— Если уж быть совсем честными, — тихо проговорила Дорина, — мы оба понимаем, что, если бы не он, так был бы кто-нибудь другой. Просто Летти не похожа на других девушек.

— Но она так красива, Дорина. Самое прелестное создание, которое только можно представить. Неужели она лишена нормальных человеческих чувств? Женщины хотят, чтобы их любили. Они хотят выйти замуж.

— Не все женщины.

— Когда она свыкнется с этой мыслью, она будет даже довольна, — сказал граф, словно уговаривая самого себя. — Все, что от тебя требуется, Дорина, — это убедить ее, что Керби будет с ней добр и ласков. И внушить ему, что с ней ему нужно быть особенно внимательным и терпеливым.

Он помолчал минуту, а потом добавил:

— Разумеется, я рассчитывал, что он приедет сюда. Я сам собирался поговорить с ним об этом.

— Папа, а почему ты сам не хочешь поехать в Сингапур с Летти? — спросила Дорина.

— По двум причинам, — ответил граф. — Во-первых, Керби не оплачивает мой проезд, а во-вторых, через месяц начинаются скачки, и ты сама понимаешь, что я должен присутствовать на весеннем гандикапе.

— Да, конечно, — согласилась Дорина. — А посылать маму нет смысла. Она совершенно не в состоянии сносить выходки Летти.

— Должен признать, что Летти способна вывести из себя даже святого, — заметил граф. — Лишь ты, Дорина, умудряешься как-то справляться с ней.

— Значит, ты согласен, чтобы я ехала с ней в Сингапур?

— У меня нет выбора, хотя видит Бог, нам будет нелегко без тебя обходиться.

В последующие недели Дорина убедилась в правоте этих слов.

Ей столько всего нужно было успеть сделать до отъезда. Подчас она отправлялась спать до того уставшая, что была не в состоянии даже думать о чем-либо.