Пышечка - [89]

Между шоу талантов и выходом в вечерних платьях есть небольшой перерыв. Я помогаю Эллен одеться – она выбрала коралловое платье с лямкой на шее, украшенное стразами. А Эл снова сооружает у меня на голове высокую прическу (шапочка и парик сделали свое черное дело, и волосы у меня теперь в жутком беспорядке).

Миссис Клоусон заглядывает в гримерку.

– Пока все отлично, дамы. Десять минут! Да, и, Уиллоудин, с тобой хочет поговорить мама.

Мои щеки заливаются краской. Когда я иду за миссис Клоусон в мамину личную гримерку, несколько девушек издают дружное «у-у-у».

Я стучу в дверь, но не успеваю даже отнять кулак, как мама широко ее распахивает.

Она качает головой.

– Так я и знала, что ты выкинешь что-нибудь эдакое.

– Нет, мам, я ничего такого не планировала. Ну, во всяком случае, до вчерашнего вечера.

Она прижимает к груди расстегнутое платье Мисс Люпин.

– Ты дисквалифицирована. Мы не можем разрешить тебе участвовать в финале. Это будет несправедливо.

– Но я ведь все равно не выиграю, – замечаю я. – Почему мне нельзя просто пройтись по сцене?

– Ты нарушила правила, а за это я бы дисквалифицировала любую участницу. Прости, но на этом все.

Я понимаю, что это глупо. Это ерунда. Но часть меня никак не может смириться с тем, что я не попаду в финал. Особенно после всего произошедшего и именно сейчас, когда до завершения конкурса осталось меньше часа.

Я не удивлена. Во всяком случае, не должна удивляться. Я знала, что моя выходка грозит дисквалификацией, но почему-то думала, что мама сжалится надо мной.

Она оборачивается.

– Застегнешь меня?

Ткань натягивается не так сильно, как в прошлый раз, но все равно…

– Мам, прости, но на этом все, – говорю я решительно. Остается добрый десяток сантиметров, и я могу тянуть сколько угодно, но «собачка» не двигается, и с этим ничего не поделать.

Мама резко поворачивается и через плечо смотрит в зеркало.

– Это невозможно… Нет, нет… Я примеряла его на этой неделе. Я занималась пилатэсом и на велотренажерах.

Я понимаю, что она в шаге от нервного срыва. А если сорвется мама, весь конкурс полетит в тартарары.

– Так, – говорю я. – Послушай, сейчас мы все исправим.

– Две минуты! – кричит миссис Клоусон за дверью.

Мамины виски покрываются испариной.

– Стой здесь. – Я выбегаю из гримерки, со скоростью кометы пролетаю за сценой и вламываюсь в мастерскую, где готовят декорации.

Пилы. Дрели. Гвозди. Молотки. Сверла. Стремянки. Отвертки. Щипцы. Я набираю полные руки инструментов – сгребаю все, что выглядит хоть сколько-нибудь полезным.

Когда я возвращаюсь в гримерку, мама уже на грани истерики.

– Пышечка, я должна влезть в это платье! Я надеваю его каждый год с тех пор, как стала королевой красоты. Все ждут, что я снова буду в нем. Это традиция!

– Повернись! – Я бросаю все принесенное на столик.

– Будет заметно! – Она вот-вот разрыдается.

– Нет, – говорю я. – Нет. Никаких слез. Ты не влезешь в это платье, ясно? Это невозможно. – (Она тоненько подвывает.) – Но со стороны будет казаться, что влезла.

Я хватаю два огромных металлических зажима: я видела, как техники цепляют их на шорты, как парикмахеры – заколки. Их используют для самых разных целей, например чтобы подхватить провода или скрепить дощечки при поклейке.

– Мам, слушай внимательно. Поворачиваться тебе нельзя, ясно? Ты должна стоять на месте.

Она кивает. С помощью двух зажимов я прикрепляю половинки расстегнутого платья к маминому лифчику без бретелек и слышу, как она дышит ровнее, потому что видит перемену в зеркале.

– Видишь? Выглядит прекрасно.

Она делает глубокий вдох и надевает на идеально уложенные волосы корону.

– Ладно, Пышечка. – Она нерешительно оборачивается ко мне. – Ты ненавидишь это прозвище, правда?

Я улыбаюсь.

– Уже не так, как раньше.

– Я больше не буду…

– Не надо. Мне кажется, я с ним свыклась.

Иногда, чтобы понять, кто ты, нужно осознать, что все мы, как лоскутное одеяло, состоим из кусочков жизненного опыта. Я Пышечка. И Уилл, и Уиллоудин. Я толстая. Я счастливая. Я неуверенная в себе. Я смелая.

– Занавес! – кричит миссис Клоусон.

Мама еще раз поворачивается к зеркалу.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я люблю тебя, Уиллоудин! – Она прижимается к моему лбу красными губами. – Моя сладкая Пышечка! – И выскакивает за дверь.

Когда она объявляет первых конкурсанток и их спутников, я уже бегу в гримерку. Под столом лежит моя спортивная сумка, а в ней меня дожидается красное платье, купленное мамой. Я освежаю помаду на губах и натягиваю платье через голову. Потом натягиваю туфли на каблуках и закрепляю ремешки вокруг щиколоток. Пытаясь застегнуть на ходу молнию, я добегаю до очереди за кулисами. Эллен стоит позади Беки Коттер.

– Застегни меня! – выдыхаю я.

Она делает это без лишних вопросов.

– Выглядишь изумительно.

Я улыбаюсь, все еще пытаясь отдышаться.

– Я знаю.

– Эллен, – говорит Мэллори, по второму разу проверяя свой список, – где твой спутник? – А потом оборачивается ко мне. – А ты, Уилл, дисква…

– Я ее спутник.

– Эллен Драйвер! – выкрикивает со сцены мама.

Глаза Мэллори округляются, но Эллен уже берет меня под руку, и мы вместе выходим на сцену.

– А сопровождает ее Тимоти…

Мы дефилируем к самому краю сцены, и я аккуратно выставляю одну ногу перед другой, как учила нас Ли.