Пыльца - [81]

На один глаз Сапфира наползала толстая складка кожи. Нос кривился влево. Рот был маленькой дырой на корявом лице. Язык распух. Руки оканчивались чрезмерно длинными пальцами, похожими на когти. Ноги – два обрубка. Горбатая спина, живот мешком, грудная клетка с переломанными ребрами. На голове пробивались два-три седых волоска, а на шее образовался валик жира.

«Бывает и хуже. Привыкнешь».

– Знаю, что привыкну. Я общалась с зомби. Не такие уж и…

«Знаю. Это твой брат. Сапфир… познакомься с сестрой».

– Зачем нам брать его с собой? – спросила меня Белинда.

Потому что он один из нас. Полумертвый. Объясню, когда будем на пустошах.

Отправляемся…

Вторая поездка – в Боттлтаун. Время общего сбора. Койот остановился на россыпи битого стекла, велел нам сидеть тихо и направился к деревьям.

«Куда он?»

– Увидеться с дочерью, бестолковая.

«А-а».

Я устроилась внутри Бёлинды, и мы стали ждать в тишине, пока Койот не просочился обратно в кэб.

– Как прошло, кроха? – спросила Белинда.

– Нормально. Я постучал в окно веткой. Она вышла меня встретить.

– Карлетта?

– Кто же еще. Милый ребенок. Мои лепестки улыбнулись ей самой красивой улыбкой. Ее внутри мучает чих.

– Мне так ее жалко.

– Мы едем любить, крошка.

– Надеюсь.

Кэб радостно мерцал. Мы ровно ехали до самого утра, догоняя солнце, которое поднималось над деревьями. Ехалось как с хорошим попутчиком: бодрый водитель, отличная машина, общая цель. Таможенный пункт у северных ворот обезлюдел: все стражи давно исчезли, сразу после того, как новая карта заняла свое место.

Третья поездка.

В Лимбозону. Блэкстоун-эдж. Я – Тенью в Белинде. Белинда – в черном кэбе пса Койота. Сапфир на сиденье за нами – в своем футляре. Дополнительный багаж. Пассажир внутри пассажира. Жизнь заодно со смертью. Расцветал день, краски восхода подавали нам знак ехать к свету. Пустоши задыхались в призрачном дыхании тумана.

– Койот, как ты узнал, где мы были? – Мне понравилось это «мы».

– Я поехал на стоянку икс-кэбов. Там был один такой, пластиковый, с шерстью. Из тех, кто до сих пор работает на дороге. Он передавал твой заказ.

– Ага. Его зовут Роберман.

– Хороший пес этот драйвер.

Койот перевел черный кэб в гиперрежим, превратив проносящиеся мимо деревья в сплошную стену. Мы набирали скорость, нарушая правила, и мне это нравилось. Казалось, что жить в теле своей дочери так естественно. Как будто надо было это сделать еще сколько лет назад. И пес-любовник с гладкой шерстью на переднем сиденье, который везет нас к счастью, и Сапфир тоже с нами. С такой командой – как я могу проиграть? Джон Берликорн пожалеет, что напал на мою семью и мой город. Я крепко держалась изнутри за тело Белинды, благодаря Койота за то, что он дал ей надежду. И за то, что заставил ее принять меня. Я чувствовала, как светится ее сознание. Счастье их любви следует охранять, и я буду механизмом, который приведет Белинду к Койоту. Да, слушай, я не прочь быть таким механизмом. Я вписывала в нее сны. Но нужна была осторожность: я не хотела, чтобы они испугались того, о чем я хочу попросить.

Койот рассказывал:

– Койот и цветочный мир. Теперь мы не отличаемся друг от друга. Я пес. Я растение. Я человек. Не слишком пес. Не слишком человек. Но растительного сколько угодно. Чувствуешь, как я расту?

– Чувствую, – ответила Белинда.

– Въезжаешь, крошка.

Койот подъехал к продуваемому ветрами обрыву за пабом и фермой, где в землю впивался телефонный провод. Скрипящий труп засохшего дуба. Можно было услышать зомби, бродящих поутру среди трав. Мы слышали их шипение и кваканье. Над краем леса еще висел край зари. Койот вышел из кэба, открыл нам дверь. Выпустил нас. Лоснящийся полуживой плелся к нам по мертвой земле, блестел когтями. Койот сунул лапу в его чуждую клешню и крепко пожал ее. Зомби улыбнулся и упал на землю, как парализованный. И вокруг нас на земле появились в беспорядке еще двадцать или даже больше этих слабых, с разбухшими телами созданий. Они двигались и дышали очень медленно, их пальцы складывались в сложные фигуры, как будто они говорили языком жестов.

Койот подошел вплотную и глянул прямо нам в глаза.

– Я привез тебя сюда не просто так, Белинда, – шепнул он. – Любовь, конечно, и все такое. Но еще что-то… еще кто-то заставил меня выбрать это место.

Его пятнистая шкура – непрерывно меняющаяся оболочка из цветов и листьев. В эту минуту он действительно был красив.

– Здесь я пустил в кэб Персефону.

Койот вытянул руку к лицу Белинды. Я неотрывно смотрела глазами своей дочери, как Койот превращал свои пальцы в побеги, в стебли. На кончике каждого пальца раскрылась желтая роза. Второй рукой он сорвал цветы и отдал букет Белинде. Потом он пустил корни в глубь иссушенной земли – и место, где мы стояли, покрылось мягкой травой и распустившимися цветами. Персональный садик в Лимбо. Койот улыбнулся и спросил:

– Ты хочешь любви, девочка?

Я надавила на Тень Белинды так, что она быстро согласилась на предложение. Особенно стараться не пришлось.

На постели из листьев и лепестков, среди цветов и трав мы отдались ему. Койот увел нас по кривой дорожке в ночь и омыл волной стеблей и лепестков. Он был больше, чем просто пес-любовник, наш Койот, его ствол принимал ту форму, которая приносила нам наибольшее удовольствие. Мне понравилось, как он проникал на нужную глубину. И Белинде тоже. Мы обе застонали. Атлас обнаженного тела моей дочери. Манчестер дрожал от наслаждения. Может быть, только эта карта и осталась от той, что была раньше. Койот провел своими ветвями по нашим улицам. Мягкий свет раннего утра играл на нашей коже. Зомби шлепали ногами потраве, мягко потирая наши нагие тела. Мы не сказали Койоту, что я была в теле Белинды, но он скорее всего догадывался. Может быть, по глазам Белинды, когда она кончила. Я сама на миг почувствовала себя травинкой, когда Койот осторожно вложил одну из своих желтых роз Белинде в рот. Шип впился ей в губу; по щеке скатилась капелька крови. Койот убрал цветок, слизнул кровь и заплакал. Я хотела спросить его, к чему эти слезы, но он уже кончал, наш любимый, выбрасывая пыльцу и сперму внутрь нас.