Пылающий мир - [112]
— Ты кто? — спрашивает Эйбрам, загораживая Спраут. — Ты не заключённая?
— Конечно, заключённая, — отвечает Томсен. — Я же в тюрьме.
— Ты только что вышла!
— Ну, я не собиралась сидеть в тюрьме два месяца и не придумать, как выбраться из своей камеры.
У неё красивые черты лица и поразительные глаза, но слово «красивая» не для неё. Симпатичная? Привлекательная.
Эйбрам качает головой, берёт Спраут за руку и протискивается мимо Томсен, разглядывая коридор. Все комнаты, кроме одной, где сидят наши мёртвые члены семьи, вроде бы пусты, хотя дыры в окнах размером с кулак свидетельствуют о том, что раньше они были заняты. Кто бы там не сидел, их уже обработали, выжали их них полезные соки, а шелуху выкинули.
Эйбрам пробует вызвать лифт. Он испускает пронзительный писк и мигает красной лампочкой в слоте для электронного ключа. Эйбрам направляется к лестницам.
— Как зовут этого человека? — шепчет Томсен Джули.
— Эйбрам.
— Эйбрам! — кричит Томсен. — Между нами и улицей двадцать запертых дверей и двадцать этажей, полные бежевых. Это здание смешанного пользования. Тюрьма тире казармы.
Эйбрам останавливается у выхода на лестницу.
— Каждый час приходит обслуживание камер. Когда они придут, ты либо будешь в своей камере, либо будут проблемы.
Плечи Эйбрама поднимаются и опускаются, он сутулится и возвращается в камеру.
— Может, попозже украдём пистолет? — предлагает Томсен. — Попробуем снова уже с оружием? Кажется, ты умеешь стрелять.
— Ладно, стойте, погодите, — говорит Нора, разводя руками и тряся головой, словно избавляясь от растерянности. — Мы можем поговорить о побеге потом. Что значит «РДК — член тебя»?
Томсен пожимает плечами.
— Это я. Я пишу Альманах.
Джули и Нора смотрят друг на друга, зажимают рты ладонями и визжат.
— Мы — твои большие фанаты, — восторгается Джули.
— Огромные фанаты, — уточняет Нора.
Томсен смотрит на них, потрясённая таким излиянием чувств.
— А где остальная часть команды? — спрашивает Джули, глядя через окна на остальные камеры. — Они выбрались?
Томсен качает головой.
— Ничего не знаю о командах. У меня никогда не было команды. Пыталась однажды собрать одну, когда училась в школе. Они сбежали.
Нора хмурится.
— Но… тогда кто «вы»? Кто РДК?
— Раздолбаи-картографы. Это была семейная банда: я, мама и папа, потом только мы с папой, а теперь… только я! — она натянуто улыбается.
Фанатский пыл Джули идёт на убыль.
— Ты исследовала… в одиночку?
— Конечно, нет, я что, дура? Со мной была Барбара.
— Но… Барбара — это твой фургон, разве нет? Томсен издаёт громкий смешок.
— Нет-нет, Барбара совсем не фургон.
— О, — нерешительно смеётся Джули. — Хорошо. Я подумала…
— Это дом на колёсах. В фургонах нет ванн. Нора и Джули снова переглядываются.
— Мне пора идти, — Томсен оглядывается вокруг в поисках часов, которых нет, и суетливо переминается с ноги на ногу. — Охрана идёт. Приятно было познакомиться. Я не познакомилась со всеми. Только с двумя. Я познакомлюсь с остальными позже, когда охрана не будет идти.
М машет рукой, по-прежнему сидя у стены в другом конце комнаты.
— Эй, Томсен, — говорит он. — Где кофе?
— Они не носят кофе. В основном воду и карбтеин, — она наклоняет голову. — Зачем тебе? Ты любишь кофе? Не люблю его. Я от него нервничаю.
М улыбается и пожимает плечами.
— Просто поинтересовался. Маркус, если что.
Томсен машет ему. Она выходит из камеры, потом останавливается в дверях и смотрит на Джули.
— Вероятно, сейчас они заберут ваших мёртвых друзей. Лицо Джули застывает.
— Что?
— Обычно те, кто без категории, отправляются прямо на Ориентацию. Иногда они временно хранятся здесь, но не дольше дня, — она сжимает губы в сочувствующую линию. — Мне жаль.
Она поворачивается и исчезает в коридоре. Я слышу, как закрывается дверь её камеры, и снова слышу дрожащий фальцет.
— Внимание, мон ами…
Наша дверь остаётся открытой. Все, кроме М, столпились напротив неё, глядя в коридор и борясь с желанием бежать.
— Джулез, — говорит Нора. — Не надо.
Джули выходит в тёмный мерцающий коридор. Она дотягивается до окна материной камеры через прутья решётки.
— Ты в порядке, мама?
Одри перестаёт ходить и смотрит на дочь непонятным взглядом. Любые раны, которые она могла получить в авиакатастрофе, незаметны на фоне гибнущей плоти.
— Я только что встретилась с автором Альманаха, мама. Помнишь Альманах?
Помнишь, как ты радовалась, когда мы нашли информацию о Канаде?
Одри смотрит на камеру Томсен через окно. Лицо Джули озаряется.
— Да! Это она, прямо там, в той комнате. Это одна девушка, мама. Она много лет обыскивала мир. У неё даже есть истории о местах за пределами Америки. Не хочешь поговорить с ней?
Загораются лампы лифта. Я слышу далёкий шум механизмов.
— Джули! — шипит Нора. — Иди сюда. Джули смотрит на лифт через плечо.
— Мама? — её улыбка дрожит. — Возможно, они хотят забрать тебя. Сейчас я не смогу их остановить, но обещаю, я найду тебя, хорошо? — её губы сжимаются. — Я не брошу тебя, как ты меня бросила.
На лице Одри появляется эмоция. Я почти уверен, что это печаль.
— Ты можешь что-нибудь сказать, мама? Чтобы я знала, что ты ещё здесь? Одри опускает глаза в пол.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты здесь?
Американскому блогеру Айзеку Мариону удача улыбнулась неожиданно, ослепительно и совершенно заслуженно. Крупное издательство в поисках нераскрытых талантов обнаружило его оригинальный роман, переворачивающий с ног на голову концепцию современной мифологии хоррора, и книга немедленно произвела грандиозный фурор и легла в основу сценария для фильма. В настоящее время готовится экранизация.Мир поражен чумой и стоит на грани вымирания. Покойники ходят по земле и норовят употребить в пищу живых, которые, оставшись в катастрофическом меньшинстве, с трудом держат оборону.
Приквел Айзека Мариона «The New Hunger» («Новый голод») в переводе на русский язык! Речь идёт о жизни Норы, Р, М и Джули до событий «Тепла наших тел».
Вы пропустили сладкий звук голоса Р? Вы задавались вопросом, как он относится к сезону праздников? Кто он — постапокалептический Санта или Скрудж? Сократил ли он количество убийств благодаря духу Рождества?Я написал рассказ для журнала «CityArts» о первой зиме Р в качестве ходячего трупа. Этот рассказ менее душевный, чем большинство рождественских историй.
Спустя месяц город снова ожил и начал жить новой жизнью. Лорен исчезла, и все теперь перестало иметь для Велимонта смысл. Он стал королем, снова победил Арта, и весь мир теперь знает о существовании сверхъестественных существ. Казалось бы, что еще могло пойти не так? Люди видят в них угрозу, но, даже несмотря на это, новый Орден без конца пытается доказать всем, что они никому не желают зла. Но то, что они не желают никому зла, еще не значит, что они не причинят его. Ко всему прочему, со временем все в Ордене начинают понимать, что проблема не только в людях, и новая, куда более серьезная опасность может исходить как от древних источников, так и от них самих… Что, если главный их враг теперь — это они сами?
Первая любовь, самая крепкая дружба, приключения — всё это происходит, пока ты учишься. Но для меня это совсем иное: никаких отношений, никакой любви, никаких приключений, только одна сплошная учеба и насмешки со стороны своих сверстников, из-за того, что я не королевских кровей… Но я всё вытерплю, потому что осталось всего каких-то пять месяцев и настанет долгожданная свобода… если, конечно, не помру из-за своего дара…
В самом обычном городе жила самая обычная девушка… Или что бывает, когда вопреки здравому смыслу пытаешься подружиться с одним из пришельцев из другого мира. А бывает так, что вместо одного друга получаешь сразу расположение целого народа. И все бы ничего, если бы этот народ не пытался захватить мой мир. Хотя какой теперь из миров мой? И имеет ли это значение, если у меня есть свои собственные цели? Одна из которых — не сойти с ума, застряв между мирами.
Умирает гуляка император-человек Арес Бетельгейзе, не оставив наследника. Собирается совет, на котором принимают решение назначить новым правителем Велиала (высшего демона, друга Ареса). Люди поначалу одобряют данное решение, но затем Велиал проявляет себя. Он издает закон «Горгон», который принижает людей и делает их практически рабами. Вторая ветвь семьи Бетельгейзе собирает людей в группы, образуются скрытые поселения. Мятежники ведут воину с новым императором. В семье Бетельгейзе рождается девочка, которую называют Обероной и дальше история будет о ней…
Мой мир весь пронизан магией. Ее частичка есть в каждом уголке, в каждом цветке, в каждом порыве ветра. Но лишь немногие способны воспользоваться ее силой, чтобы творить колдовство. Простые люди их уважают и боятся, но и у магов есть свои страхи: порождения тьмы, междоусобицы и ОНИ… Если мана едина для всех, откуда берутся эти ОСОБЕННЫЕ??? Два друга, два названных брата, а против них этот мир, в котором они могут положиться лишь друг на друга. Смогут ли они преодолеть все тяготы и найти ответы на вопросы, что терзают их сердца?
История элиэтра — Элхорэна, его знакомство с соот-сэйор Этайни (или нимфами). Поиски Элхорэна его жизненного пути.