Пылающие скалы - [121]

Кирилл опомнился, когда солнечный шар легко оторвался от зубчатой каймы, всплыв над скальной грядой, пылавшей вишневым накалом остывающего железа. Вспышки погасли. Стена, оказавшаяся отвесным склоном гранитного щита, вновь обрела свою непроницаемую сплошность. Нежно окрасились в красно-оранжевые цвета зари угрюмые башни.

— Что это было? — прошептал он, испытывая счастливое головокружение.

— Баин-Дзак! — засмеялся, приседая и хлопая по коленям, Сандыг. — Баин-Дзак!

— Пылающие Скалы, — перевёл Дугэрсурэн. — Такие только у нас есть, больше нигде в мире. Тоже ведь геологическое чудо!

— И так бывает всегда? — спросил потрясённый Кирилл, всё оглядываясь через плечо на пламенеющие утесы.

— Всегда. Летом ещё красивее.

— Тоже рефракция? Миражи?

— Всего понемногу. Но главное, конечно же, в скалах. Они сложены из особых пород, прозрачных в тонком слое и гладких, как кристалл. Давай подъедем, сам поглядишь.

— Нет, — Кирилл жадно вдохнул воздух, словно выныривая из глубины. — Не хочу портить очарования.

— Знание ничего не может испортить, — убеждённо возразил Лобсан. — А впрочем, как хочешь… Будем двигаться дальше?

Кирилл кивнул и повернулся, чтобы в последний раз увидеть чудесную панораму.

— Онгоц note 5 ! — услышал он за спиной радостный возглас Сандыга.

В небе, где совсем недавно звенели золотые дожди, отчётливо гудел мотор.

— Вертолёт! — сказал Лобсан, найдя быстро приближающуюся точку. — Вон там… Хотел бы я знать, кто к нам сюда пожаловал? — усмехнулся он, когда стрекочущий кузнечик завис над вездеходом и начал медленно опускаться. — Только начальства на мою голову не хватало.

— Баин-Дзак! — повторил Кирилл. — Пылающие скалы…

1984 

Устремлённые в завтра…

Произведения Еремея Парнова пользуются доброй славой как в нашей стране, так и за её пределами. Написанные в различных жанрах, они привлекают читателя оригинальностью замысла, новаторством формы и прежде всего сугубой своей актуальностью. Это в равной мере относится и к научной фантастике, и к исторической прозе, и к темпераментной публицистике писателя.

Роман “Пылающие скалы” посвящён проблемам современной науки, непосредственно связанной с производственной деятельностью. В фокусе исследования оказываются фундаментальные разработки, относящиеся к различным областям естествознания. Однако в романе между ними устанавливаются причинно обусловленные связи, соединяющие их в некую целостность. Здесь проявились не только свойственные автору зоркая наблюдательность и мастерство в развитии остросюжетного повествования, но и объективные особенности современного научного поиска.

В самом деле, наука сегодняшнего дня обнаруживает как тенденцию к расслоению на всё большее число направлений, так и стремление к слиянию различных, подчас весьма удаленных друг от друга областей знания. Отсюда великое множество разного рода “промежуточных” отраслей, отличающихся особой, только им присущей спецификой. Примером тому могут служить хорошо известные своим вкладом в сокровищницу знаний и практического опыта химическая физика и физическая химия.

Отсюда и характерность, я бы даже сказал типическая обусловленность, ключевых ситуаций в романе.

Его герои: химики, металлурги, геологи, океанологи, биологи моря — обнаруживают причастность друг к другу не только сюжетно, но и в силу объективно присущей современному естествознанию разветвленности.

Убедительно очерченный автором облик молодого исследователя Кирилла Ланского даёт как бы образное воплощение этой крайне любопытной и никем пока в художественной литературе не отмеченной тенденции. Разрабатывая принципиально новый способ восстановления металлов, Ланской именно потому так легко и органично осваивается с новой для него сферой геохимии нефти и газа, что созрели предпосылки для бурного внедрения точного знания в самые различные области производства. Отсюда и конечный успех дерзновенного замысла.

Вообще, какой бы стороны научного Поиска мы ни коснулись, перед нами неизбежно встает дилемма: углублённая специализация, с одной стороны, и необходимость овладения смежными дисциплинами — с другой. За примерами далеко ходить не приходится. Чисто геологическую задачу изысканий газа в пустыне Гоби оказалось возможным разрешить лишь с помощью смелой гипотезы из области химии. И в этом смысле образ Лебедевой, химика-органика, успешно работающего в нефтегазовой геологии, тоже очень типичен. В романе он получился ярким, полнокровным и художественно убедительным, что, разумеется, достигнуто специфическими средствами литературы. Столь же покоряюще обаятелен и портрет другой женщины-исследовательницы — Светланы Руновой. Как специалист по низшим растениям, в частности диатомеям, она уже в силу специфики своей отрасли вынуждена работать на стыке биологии и геологии. Наука о живом в данном случае становится своеобразным ключом к тайнам мёртвых геологических пластов, путеводной нитью в прошлое нашей планеты.

Примерно по такой, разумеется упрощенной, модели осуществляется стыковка научных дисциплин. Что же касается соединения судеб, то здесь, разумеется, действуют совсем иные законы, понятные читателю и без комментариев специалиста. Еремей Парнов мастерски строит фабулу, раскрывает сложную психологию своих героев, прослеживает самые глубинные движения человеческой души. Мне приходилось писать рецензию на его замечательную повесть о великом узбекском астрономе Улугбеке, я хорошо помню художественные очерки писателя о современных учёных — преобразователях пустыни, опубликованные в “Правде” и “Коммунисте”. Е. Парнову свойственно органичное и профессионально точное проникновение в исследуемую проблему. Иначе, наверное, не может и быть. Без высокого профессионализма нельзя достичь успехов ни в науке, ни в художественном творчестве.