Пылающие сердца - [3]

– Не смей сравнивать меня со своими богами, Дирк. Моя мать воспитала меня христианкой.

– Меня не интересует, каким богам ты молишься, - резко ответил он. - Брось нож, Кристен.

Она покачала головой. Он видел, что теперь, когда ее рука сжимала оружие, девушка была совершенно спокойна. Великий Один, как же она хороша, обнаженная, покрытая капельками воды, с манящими полными грудями, мягким, плоским животом, заканчивающимся внизу темно-золотым треугольником волос. Она держала кинжал с видом человека, прекрасно знающего, как с ним обращаться, словно провоцируя его сделать хотя бы малейшее движение.

– Похоже, кроме любви к вашему богу твоя мать научила тебя еще кое-чему. - В его голосе прозвучала горечь. - Твой отец или братья никогда не стали бы показывать тебе, как пользоваться этой игрушкой, и не простили бы того, что ты умеешь с ней обращаться, потому что это дало бы окружающим повод усомниться в их способности защитить тебя. Это леди Бренна научила тебя своим кельтским штучкам, не так ли? После стольких лет ей пора бы уже понять, что кельтское боевое искусство все равно не сравнится с мастерством викингов. Чему еще она научила тебя, Кристен?

– Я умею владеть любым оружием, кроме топора, и то лишь потому, что это очень неуклюжее орудие смерти, и обращение с ним не требует особого умения, - с гордостью ответила девушка.

– Неуклюжее потому, что ты недостаточно сильна для него, - угрюмо заметил Дирк. - А что бы сказал твой отец, если бы узнал об этом? Готов поспорить, он выпорол бы и тебя, и твою мать.

– Может быть, ты ему расскажешь? - язвительно спросила Кристен.

Дирк сердито посмотрел на нее. Конечно, он не мог ничего сказать ее отцу, потому что в этом случае ему пришлось бы объяснить, как он об этом узнал. И ее насмешливая улыбка говорила о том, что она тоже отлично это понимает. Вспомнив о Гаррике Хаардраде, который был на полфута выше него и в свои сорок шесть лет оставался таким же сильным, Дирк немного поостыл - немного, но не совсем.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Чем я так плох, Кристен, что ты так упорно отказываешь мне?

Этот вопрос, заданный спокойным, даже несколько смущенным тоном, застал ее врасплох. Так же, как и она, он стоял совсем обнаженный, гордо и невозмутимо, и ее взгляд нерешительно оторвался от его лица и стал опускаться ниже. Ее не смутила картина, открывшаяся ее взору, потому что однажды, когда со своей ближайшей подругой Тайрой они пробрались в баню ее дяди и спрятались за баком с водой, чтобы подсмотреть, как купаются ее двоюродные братья, она уже видела совершенно обнаженных взрослых мужчин. Конечно, это было более десяти лет назад, к тому же сейчас существовало одно отличие. Прежде ей не доводилось видеть мужчину в возбужденном состоянии.

Кристен ответила ему совершенно честно:

– Ты вовсе не плох, Дирк. Твое тело великолепно, и на тебя приятно смотреть. У твоего отца богатое хозяйство, а ты его наследник. Любая женщина будет рада взять тебя в мужья.

Она не добавила при этом, что Тайра продала бы душу дьяволу, лишь бы заполучить его, поэтому-то Кристен и не хотела иметь с ним дела. Тайра была влюблена в него уже пять лет, но он ничего не знал об этом. А Кристен поклялась не выдавать секрета своей подруги никому, особенно Дирку.

– Просто ты не для меня, Дирк Герхардсен, - твердо закончила она.

– Почему?

– Ты не заставляешь мое сердце биться чаще. Он недоверчиво посмотрел на нее и с настойчивостью произнес:

– А какое это имеет отношение к замужеству? “Самое прямое”, - подумала она, а вслух сказала:

– Мне очень жаль, Дирк. Я не хочу тебя в мужья. Я уже говорила тебе об этом.

– Это правда, что ты выходишь замуж за Шелдона?

Кристен могла бы солгать и использовать этот предлог, чтобы выпутаться из создавшейся ситуации, но она не любила лгать лишь для того, чтобы облегчить себе жизнь.

– Шелдон мне как брат. Я подумывала о том, чтобы выйти за него замуж, раз мои родители так хотят этого, но все-таки решила отказаться от его предложения.

"И он будет в восторге от этого, - добавила девушка про себя, - потому что тоже относится ко мне как к сестре и испытывает такую же неловкость при мысли о возможном союзе между нами”.

– Когда-нибудь тебе придется выбрать, Кристен. Все мужчины по эту сторону фьорда в то или иное время просили твоей руки. Тебе давно следовало бы быть замужем.

Кристен не любила говорить на эту тему, потому что ей лучше всех было известно, в каком она оказалась положении, ведь на всем побережье не нашлось ни одного мужчины, за которого она хотела бы выйти замуж. Она мечтала о любви, такой, которая связывала ее родителей, но понимала, что рано или поздно ей придется довольствоваться меньшим. Она уже несколько лет откладывала неизбежное, отказывая всем претендентам на ее руку, а родители позволяли ей поступать по-своему, потому что очень любили ее. Но так не могло продолжаться бесконечно.

Кристен разозлилась на Дирка за то, что он напомнил ей о ее затруднительном положении, потому что весь последний год она не могла думать ни о чем другом.

– Кого я выберу, тебя совершенно не касается, Дирк, потому что этим избранником будешь не ты. Найди себе другую, и впредь не надоедай мне.