Пылающая комната - [3]

— Хорошо, — сказал он. — Я согласен.

Дневник Стэнфорда Марлоу

8 июля 2000 года

Горький запах миндаля в доме. Генри любит его, что позволяет мне сразу определить, что ушел он недавно. Я был рад, что не столкнулся с ним. Он дал мне поручение, которое оставило по себе не слишком приятные воспоминания. Я не только был в тюрьме, я еще и спускался в тюремные подвалы. Начальник этого заведения заказал гороскоп одного из своих заключенных. Странно, что такой разумный и проницательный человек, каким мне показался, господин Торн, способен всерьез относиться к гороскопам, составленным Генри. Впрочем, насколько я знаю, они друг друга не видели, и заказ он дал по телефону, иначе он бы непременно передумал и отказался. Достаточно взглянуть на Генри, чтобы понять, что его предсказания также лживы, как и его улыбка. Он требует, чтобы я разговаривал с ним по-французски, не только в присутствии посторонних, но, даже когда мы остаемся одни или рядом находится только Хэлен, по уши занятая уборкой и прочими домашними делами. Раньше такого не было, мы говорили по-английски. Генри всегда считал наш родной язык варварским и повторял, «тем хуже, что на нем теперь говорит весь мир». Я думаю, разумеется, хуже для мира.

В тюрьму Ф*** я принес гороскоп какого-то заключенного, о нем, со слов Генри, было известно лишь то, что заключен он пожизненно. На меня был заказан специальный пропуск, но пришлось еще и позвонить предварительно. Я пришел в тюрьму к 10 утра, как и было условленно, то есть как велел мне Генри. Он разбудил меня и, бросив папку на стол, сказал: «Пойдешь к Торну, отдашь ему это, да не забудь спросить, перевел ли он деньги». После чего он вышел и заперся в своей комнате. Мы поссорились, потому что я сказал, что больше не могу сидеть здесь, в этом доме, купленном три месяца назад, не имея права выйти на улицу. Когда мы жили в центре города, я по крайней мере пользовался большей свободой. Он намеренно запрещает мне выходить, объясняя это тем, что соседи вокруг только и ждут, чтобы сунуть нос в наши дела, тем более их привлекают слухи о его необычной профессии или, точнее, способе зарабатывать себе на жизнь. Это неправда, соседи здесь ничем, кроме себя, не интересуются и, по-моему, здесь их просто нет. За все время, что мы тут живем, я видел в окно только одну девочку, дважды в день прогуливавшуюся со спаниелем по окрестностям.

На проходной меня ждал охранник. Он спросил не Марлоу ли моя фамилия и, получив подтверждение, повел меня по узкому темному коридору, которому, казалось, не будет конца, затем мы вышли на лестницу, поднялись на три этажа и снова пошли по коридору с множеством дверей по левую руку и полным отсутствием окон или даже намека на них. Лампы давали настолько отвратительное освещение, а воздуха было так мало, что у меня в глазах потемнело, наконец, мы остановились перед бронированной дверью, охранник позвонил, и мы вошли. Господин Торн поднялся мне навстречу и поприветствовал меня с той любезностью, которой я никак не ожидал от человека, занимающего столь ответственный пост в столь мрачном месте. Он предложил мне кофе и я, боясь его обидеть, согласился. Кофе он готовил сам, себе в большой чашке, а мне как гостю в настоящей кофейной чашечке. Судя по седине в его волосах, его возраст несколько превышал изначально предполагаемый мною. На вид ему было лет пятьдесят, он был крепко сложен и довольно высокого роста, его лицо постоянно сохраняло серьезное, но не жестокое выражение. Он взял у меня папку с заказом и положил ее в стол. Я вспомнил, что должен спросить его о деньгах, но вдруг почувствовал себя страшно неловко.

— Господин Марлоу, — заметил он, — вы так молоды, что если бы меня спросили, что я хотел бы пожелать вам, то я сказал бы только одно — пусть у вас никогда не будет иной причины оказаться в этих стенах, чем та, что привела вас ко мне сегодня. — Он глотнул кофе и аккуратно поставил чашку на стол. На мониторе, стоявшем по правую руку от него, где до сих пор еще можно было разобрать какой-то текст, включился скринсейвер, из темных глубин небытия навстречу свету поплыли спирали галактик и вихри звездной пыли. Меня охватило горячее желание проститься с ним как можно скорее и покинуть это место. Но в этот момент вошел охранник и сообщил, что в подвале прорвало трубу и это грозит затоплением коммуникаций. Торн велел немедленно отправить вниз аварийную службу и сам стал собираться.

— Я вынужден просить вас простить меня, господин Марлоу, — вежливо извинился он, — но если я немедленно не решу эту проблему, у меня будут крупные неприятности. Единственное, что я могу вам предложить, это спуститься вместе со мной, по дороге мы сможем поговорить.

Я был весьма озадачен подобным предложением, поскольку подвалов терпеть не могу, а уж тем более тюремных. Но возражать показалось мне неудобным. Я молча кивнул и отправился за ним. Мы спустились на лифте. Аварийная бригада уже работала. За то время, что мы спускались, он задал мне пару вопросов о Генри и рассказал, что решил обратиться к нему, обнаружив его рекламу в газете.

— Я решил заказать гороскоп, — пояснил он, словно смущаясь того факта, что он уважаемый человек, начальник тюрьмы, позволил себе такое, — видите ли, этот человек, он загадка для всех, я много видел убийц, насильников и маньяков, но этот заключенный совсем иное.