Пылающая комната - [22]

— Не знаю, — я помолчал и затем добавил, — можно попробовать.

— Это я виноват, — произнес он тоном сожаления, — ты раньше ничего, небось, не пробовал.

— В каком смысле? — уточнил я.

— Ну, в смысле травы, но та, что мы сегодня курили, была с добавками. Крепковатые они.

Я повернул голову и посмотрел на него без обиды, без злобы и даже без укора.

— Я ничего никогда не пробовал, я вообще не имею никакой тренировки в таких вещах, я просто тебя не хотел обидеть, — выпалил я на одном дыхании, и мне сразу полегчало, словно это признание было призвано аннулировать всю унизительность моего положения.

— Да ты не смущайся, — успокоил он меня, — у многих такое бывает, вот Грэмм вообще даже пить не мог поначалу, он из семьи такой, знаешь, туда нельзя, то не делай, с этими не ходи, в консерватории учился, а потом все пошло, как надо. А ты, кстати, откуда?

«Разговор по душам», — отметил я про себя не без сарказма.

— Я из Манчестера. Там мои родители остались.

— А кто они? — он явно искренне интересовался моим происхождением.

— Какая разница. Все равно я здесь.

— Это верно, — согласился Харди, — ну, по тебе видно, что ты не из простых.

— Да, пожалуй, по тебе тоже, — сказал без всякой задней мысли.

— Правда? — изумился он, — ты так думаешь?

Я кивнул.

В туалет вошел мужчина лет тридцати пяти в приличном костюме и посмотрел на нас с любопытством. «Адвокат, — подумал я, — как пить дать, адвокат». Он зашел за выступ стены, вероятно, отгораживающий второй блок раковин, и вышел через минуту, запрокинув голову.

— Вообще-то я не жалую наркотики, кроме травы, конечно, — пояснил мне Харди, не понижая голоса.

— Мне пора, — сказал я, поднимаясь.

— Ладно, — согласился он.

Мы вышли из туалета, прошли танцзал и поднялись по лестнице. За нами с грохотом опустилась решетка. На свежем воздухе я почувствовал себя нормально. Мы сели в машину.

— Может, покатаемся, — спросил Харди, по его виду было ясно, что он не хочет расставаться немедленно.

— Да, — ответил я и началась бесконечная езда по городу. Мне смертельно хотелось спать. Я боролся с собой, пока это было возможно, но затем все же уснул. Я проснулся от внезапной остановки, обнаружив, что Крис тоже спит, привалившись ко мне и положив мне голову на плечо. Бобби пристально смотрел на меня в зеркало. Было уже семь утра.

Я аккуратно потряс Харди за руку.

Он открыл глаза и улыбнулся.

— Приехали? — произнес он с детским восторгом. Я посмотрел в окно, мы подъехали к остановке такси. Я вспомнил, что попросил высадить меня в городе, я хотел взять машину и доехать до дома без провожатых.

Харди глубоко вздохнул и спросил:

— Когда мы увидимся?

— Как мне позвонить, чтобы попасть прямо на тебя без посредников? — спросил я.

— Есть один телефон, он только мой, запомнишь? — он назвал мне номер, по которому мне следовало звонить.

Я медленно побрел к остановке такси. Лимузин Харди продолжал стоять на месте. Прошло около пятнадцати минут, и наконец машина появилась. Я сел, оглянувшись назад. Харди до сих пор не уехал.

3 мая 2001

Я получил ответ от моего хакера, он меня не на шутку встревожил. Я даже переписал его на всякий случай в этот дневник. «До Торна пока не добрался. Есть адрес корпорации, принимавшей участие в создании Пылающей комнаты. Их офис находится в Америке. Я скоро взломаю код и стану их сотрудником». Энтузиазм этого фанатика производил плачевное впечатление. Я ему отдал триста долларов, а пользы никакой не было. Впрочем, я готов был отдать и еще тысячу, лишь бы он нашел, то, что искал.

15 мая 2001

Мы встретились с Виолой. Я повел ее в кафе, о котором она мне говорила, что мечтает там поесть пиццу. Пицца, как выяснилось, была очень вкусной. Я радовался, видя, как она с аппетитом поглощает кусок за куском. И, наконец, я достал перстень и положил его перед ней на стол.

— Это мне — воскликнула она в полном восторге, — какой красивый. Это, правда, перстень Криса. Это он его тебе дал?

— Да, собственноручно, — подтвердил я.

— А можно мне с ним тоже познакомиться?

— Когда-нибудь, я думаю, это станет возможным.

Виола немедленно надела перстень на указательный палец левой руки.

— А что это за камень? — спросила она, восхищенно наблюдая, как переливаются кроваво красные отсветы.

— Это гранат. Камень человечества и камень посвященных. Надевая его, следует сказать «Я есть».

— А что значит «я есть»?

— Это значит, что нет небытия, ты есть и ты — это ты.

Я видел, что такое объяснение смутило Виолу.

— Я хотела рассказать тебе, что у нас в школе случилось.

— Что-нибудь серьезное, — я приготовился выслушать какую-нибудь обыденную подростковую историю.

— У нас один парень на прошлой неделе умер. От внутреннего кровоизлияния. Я его знала, его Кен звали, он даже за мной ухаживал, но он был такой странный, даже сумасшедший, его ничего, кроме компьютера, не интересовало. Он из старших классов. Говорят, когда его в больницу привезли, он все о каком-то коде в игре говорил. «Я вошел, я вошел» повторял, как ненормальный. Ему операцию хотели делать, но не успели, он очень быстро умер.

У меня дыхание перехватило. Я взмолился к Виоле вспомнить еще что-нибудь из этой истории.