Пылающая Эмбер - [56]

Ее голос хриплый, и от реакции, пробудившей мое тело, можно подумать, что она

только что овевала горячим дыханием головку моего члена.

Черт. Мне нужно убираться отсюда, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость.

97

Я поворачиваюсь и делаю несколько шагов по направлению к двери. Когда я

оглядываюсь назад, ее глаза закрыты, словно она собирается дрыхнуть дальше.

— Куколка, я не собираюсь повторять. Живо поднимайся, мать твою.

Один ее глаз приоткрывается.

— Я не сплю, черт побери. Я только…

— Что?

— Ничего, — она смотрит на меня в течение секунды. Потом выдыхает: — Не

важно.

Затем она отбрасывает простыню и открывает вид на свои красивые тонкие ножки и

белые хлопковые шортики.

— Господи Иисусе. Что это за хрень?

Она смотрит на себя и пожимает плечами.

— Шортики. На мне были тренировочные штаны Дозера, но в них было слишком

жарко, поэтому я сняла их.

Представив ее в одежде Дозера, мне хочется что-нибудь расколошматить.

Она встает и разворачивается, наклоняется над кроватью и начинает ее застилать.

Мой член за ширинкой пульсирует. Матерь Божья. Я бурчу себе под нос проклятья и

провожу рукой по лицу. Другой рукой я, пользуясь моментом, укладываю свой

эрегированный член в более удобное положение. Я быстро выясняю, что сделать это не

представляется возможным. Распутник находится в заточении и хочет вырваться на

свободу.

Мой контроль сходит на нет. Я чувствую, как он разбивается вдребезги. Я в

считанных секундах от того, чтобы схватить ее за бедра, притянуть к себе и потереться

своей увеличивающейся эрекцией о ее совершенную попку.

Куколка выпрямляется после того, как застилает кровать, и пальцами расчесывает

свои волосы. Это ничего не меняет. Они по-прежнему в диком беспорядке и выглядят так,

будто она недавно кого-то или что-то объезжала. Ее пухлые губки умоляют о поцелуе, а ее

чертовски короткие шортики и обтягивающий топик настолько тонкие, что я бы мог

разорвать их на две половинки без каких-либо усилий.

О, а какие вещи я бы мог проделать с ее гребаным телом.

Эти ноги. Эта задница. Черт, я хочу, чтобы мое лицо оказалось прямо…

— Черт.

Я мысленно бью себя по роже.

— Что? — говорит она и смотрит на меня, как на сумасшедшего. Возможно, так оно

и есть.

— Просто тащи свою задницу вниз.

— Хорошо. Блин. Могу я, по крайней мере, сначала воспользоваться уборной?

На секунду оглядев ее тело сверху донизу и встретив ее рассерженный взгляд, я

коротко киваю.

Затем, когда она проходит мимо меня, я вспоминаю о незапертой двери. Схватив ее

за плечо, я спрашиваю:

— Ты не закрыла дверь на ночь?

Ее взгляд перемещается от моей хватки на ее руке к моему лицу. Сегодня синий цвет

в ее глазах, кажется, занимает доминирующее положение. Она пытается вырвать свою

руку из моего захвата, но лишь вынуждает меня держать ее еще крепче.

— Да, не закрыла. Но это не то, что…

98

Я рычу. Угу… как пещерный человек. Мои пальцы еще сильнее сжимают ее руку.

Ее брови сходятся вместе, и она слабеет под моей хваткой.

— Ты делаешь мне больно.

— Я что, не ясно выразился? Они не трогают тебя, а ты не трогаешь их. Это и к

Дозеру относится. Иначе, какого хрена ты здесь вытворяешь?

Она смахивает волосы со своего лица и смотрит на меня с негодованием.

— Думаешь, что раскусил меня, так? А что, другой причины здесь быть не может, а?

Вдруг... Знаешь что?

Эта фальшивая и невинная оболочка, которая была на ней, когда она сюда приехала,

исчезает. Улетучивается. Настоящая Тыковка, Куколка, кем бы она ни была... предстает

передо мной во всей своей красе. И будь я проклят, если это не столько меня злит, сколько

чертовски сильно возбуждает.

— Что?

— Вещи не всегда только черные и белые.

— В моем мире они именно такие.

Пока не появилась ты, — добавляет мое подсознание.

— Тогда твой мир — отстой, — огрызается она.

Да, Куколка. Он такой. Но я не произношу эти слова вслух. Вместо этого, я

наклоняюсь к ней и тычу пальцем ей в лицо.

— В последний раз я предупреждают тебя следить за этим гребаным ртом.

Переодевайся и спускайся, мать твою, вниз.

***

Сидя между Гусом и Дозером, я поглощаю свой завтрак. Я до сих пор взвинчен

после посещения комнаты Дозера.

— Это блины? Или фрисби? — спрашивает Таз у сидящего через два стула от него

Боди.

— Не будь мудаком, — шипит Дозер. Тыковке он говорит: — Они прекрасно

получились, детка.

Таз поднимает блин.

— Они пахнут как... скипидар.

Он обнюхивает его, а затем какую-то долю секунды раскручивает его на кончике

вилки, после чего швыряет блин в Боди.

Боди вскакивает со стула.

— Чё за херня?

Уис Кид, наш новенький кандидат, надрывается от смеха.

С растерянным и удрученным видом Тыковка говорит:

— Я использовала ту же смесь...

Её взгляд задерживается на Тазе.

— Не беспокойся об этом, детка, — Дозер тянется к ней и гладит её по руке.

Он лжёт. Блины на вкус как дерьмо. Словно кто-то решил, что было бы неплохо

добавить в них уксус. Полагаю, это проделки Таза, судя по выражению её лица.

— Прекращайте, чёрт бы вас побрал. Вы, парни, уберете это дерьмо, — ругает Дозер