Пылающая Эмбер - [55]

он, возможно, узнает, какая она на самом деле. Мое подсознание кричит, что это должен

быть я!

Захлопни пасть! — кричу я в ответ. — Тупой ублюдок.

95

Мою грудь разрывает от боли, и, клянусь Богом, мое сердце сковывает льдом, оно

жжется, оно такое ледяное, что я с трудом это выношу. Я больше не хочу чувствовать

внутри себя эту боль. Клянусь, черт возьми, она медленно сжигает меня изнутри.

Глава 12

Недоразумения являются результатом деятельности творческих умов, пронизанных

страхом.

МАВЕРИК

Пробило девять часов, мне надоело ждать. Проверив комнату для гостей и

убедившись, что Дозер растянулся там на кровати, я вхожу, обшариваю карманы его

штанов, пока не нахожу его ключи и не забираю то, что мне нужно.

В мгновение ока, я возвращаюсь к его двери и вставляю ключ в замочную скважину

на дверной ручке. Дверь не открывается. Когда я поворачиваю ключ в другую сторону,

она открывается. Получается, она изначально была не заперта, черт подери.

Я вспоминаю, как прошлым утром Таз убеждал Дозера и меня в том, что дверь была

открыта. Ему показалось, что Тыковка ждала компанию. Тогда я не придал его словам

особого значения. Но сейчас…

Теперь я хочу получить долбаные ответы. Может, она оставила ее открытой для

Дозера, потому что он планирует вернуться или потому что она надеется, что он вернется?

Я слышал, как он покидал свою комнату прошлой ночью, так что я знаю, что между

ними ничего не произошло. Но кто знает, может, они запланировали встретиться позже,

после того, как все разойдутся кто куда на ночь.

Я стараюсь унять поток захлестнувшей меня ревности. Но это чувство возвращает

меня к воспоминаниям о Дане, бросавшей кокетливые взгляды на моих братьев, и как это

бесило меня в свое время.

Когда я впервые увидел Дану на автошоу четвертого июля, я сразу запал на нее.

Каждый день, вплоть до ее ухода, она была единственной женщиной, которую я хотел

видеть в своей постели. Хотя в этом наши желания не совпадали. За восемь месяцев, что

мы были вместе, я один или два раза ловил ее оценивающие взгляды, направленные в

сторону Эджа. Она любила наблюдать за тем, как трахаются другие. Она получала

удовольствие, находясь в самой гуще событий, когда комната отдыха превращалась в

чертову оргию. Тогда она умоляла меня взять ее прямо там. Когда я брал ее при всех, ее

оргазмы всегда были более интенсивными.

96

Тогда как я хотел ее только для себя, она тащилась от вуайеризма и тех моментов,

когда за ней наблюдали. Я не сомневаюсь, что она бы согласилась на секс втроем, если бы

я ей его предложил.

По какой-то необъяснимой причине, мне любопытно, не разделяет ли Куколка те же

интересы. Она уже положила глаз на Дозера и меня. Это я могу сказать наверняка. Но как

далеко это зайдет? На самом ли деле она хочет быть клубной девкой, если представится

такая возможность?

Я распахиваю дверь.

В комнате безупречная чистота. В ней витает цветочный аромат и легкий намек на

одеколон Дозера. Окно в комнате открыто, а жалюзи подняты. Куколка лежит на боку,

посреди кровати. Она такая маленькая, что занимает только одну треть матраса. Ее рыжие

волосы веером разметались по подушке Дозера.

На краткий миг у меня в голове вспыхивает образ Даны, растянувшейся на моей

кровати. Когда Дана впервые пришла в клуб, я уговорил ее завязать с наркотиками. На

первых порах ей было нелегко, но я заботился о ней, пока ей не стало лучше. Я помню,

как много она спала в те первые несколько дней.

Куколка еле слышно вздыхает и перекатывается на спину. На секунду мне кажется,

что я ее разбудил, но ее глаза остаются закрытыми, она продолжает глубоко и размеренно

дышать.

Ее серая майка задирается и открывает вид на ее плоский живот. У нее очень

маленький впалый пупок и веснушчатая кожа. Простыня прикрывает нижнюю половину

ее тела, но ничем не скрыть тот факт, что на ней нет бюстгальтера, поскольку ее соски

проступают сквозь покрывающий их хлопок.

Я мысленно возвращаюсь в свой кабинет и вспоминаю, как ее соски затвердели для

меня, когда я провел по ним пальцами.

По моим конечностям разливается жар. Смесь похоти и гнева.

Любой из моих братьев мог войти и увидеть ее такой. Гарантирую—черт—возьми,

они бы не ушли, не прикоснувшись к ней.

Направив свой гнев на единственный возможный предмет, я пинаю кровать. Сильно.

Она снова шевелится, но не просыпается. Я не унимаюсь. Я наклоняюсь и сотрясаю

матрас до тех пор, пока она не проснется, или, по крайней мере, до тех пор, пока ее глаза

не откроются.

— Люци? — спрашивает она хриплым шепотом. — Что ты здесь делаешь?

Думаю, она еще не проснулась, потому что ее глаза наполовину закрыты.

— Жаль разочаровывать, Куколка, но я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Она несколько раз моргает и поспешно натягивает на себя простыню.

— Который сейчас час?

Я скрещиваю руки на груди и смотрю на нее сверху вниз.

— Девять часов.

Она просто смотрит на меня с отсутствующим видом.

— Тебя ждут люди, которых нужно накормить, и работа, которую нужно сделать.

Ты не на гребаном отдыхе, Куколка. Вставай.

— Хорошо. Дай мне только переодеться, и через минуту я спущусь.