Пылающая Эмбер - [171]

— Да-да, я прекрасно понимаю, что у тебя голова кругом, потому что из-за неё

твоим членом можно гвозди забивать. Но, брат... кто-то сливает информацию

«Гринбекам», и она, чёрт возьми, стояла позади тебя, когда ты рассказывал нам о

свидетеле.

— Выходит, это делает её стукачом?

— Нет, в этом виноваты её гены. И тот факт, что она появилась здесь через

несколько дней после того, как был подстрелен Кэп, отчаянно нуждаясь в месте для

проживания. Гарантирую, если бы Дозер не сложил с себя полномочия, это бы он сейчас

был в её киске, а не ты.

Меня охватывает необузданная ярость, и я бросаюсь на него. Схватив его за жилет,

наношу ему хук справа. Мои суставы опаляет огнём. Удар вынуждает ошеломленного

Таза отступить назад.

Эдж и Гриз моментально хватают меня и оттаскивают назад.

— Прошёл всего один день, а меня уже тошнит от того, что выходит из твоего рта,

— кричит Эдж на Таза.

Я сбрасываю с себя их руки и начинаю мерить комнату шагами, обхватив голову

руками и каждую минуту борясь с тем, чтобы не видеть Куколку в ином свете. В

извращенном и искаженном свете, будто она чертов шпион из другого клуба, а не

девушка, которая вела себя так, словно влюбилась в меня так же сильно, как и я в неё.

— Ты выразил свою точку зрения. Теперь заткнись и дай разобраться, что делать с

тем, что нам известно, — бросает Эдж Тазу. Затем он останавливает меня, хватает за

затылок и заставляет меня взглянуть на него. — Не собираюсь врать тебе, это выглядит

хреново, брат, но одно я знаю наверняка — одна сторона истории ещё ни о чем не

говорит. Иди к ней, и мы посмотрим, что она скажет.

Таз проводит тыльной стороной ладони по своему рту, размазывая кровь по руке.

Остальное он сплевывает на пол.

— Ты слишком сблизился с ней и не видишь её такой, какая она есть, — он жестом

указывает на Эджа. — В точности, как последняя киска, вокруг которой ты был обернут.

Та, которая отправила его гнить за решетку.

***

Вечеринка внизу поражает своим размахом, неистовый смех и рок-музыка следуют

за мной вверх по лестнице. Каждый звук гитарной струны и заразительный смех режут

мне слух, словно ногти, скребущие по стеклу.

Каждый напоминает мне о том, что мир, каким я его знаю, не изменился, только мой

взгляд на него.

309

Когда я добираюсь до второго этажа, мой взгляд мгновенно падает на стену, где

менее часа назад мы с Эмбер напали друг на друга. Мы оба лихорадочно и нетерпеливо

стремились к тому типу освобождения, которое мог дать лишь один другому. Как два

сексуальных маньяка, сорвавшихся с цепи.

Мой член оживает, когда я вспоминаю нестерпимую жажду похоти, в которой мы

оба забылись. Обжигающий поцелуй, опаляющий стены. Ее прерывистый вздох, когда я

проскользнул в неё кончиком члена, и то, как меня обволок её тугой жар, когда я

погрузился в неё на всю длину.

Чёрт... Я бы все отдал, чтобы вернуть тот момент. Не торопиться с ней, избавиться

от Таза и Уиза, когда они пришли, чтобы забрать меня, и жить в неведении ещё час или

два.

Вместо этого я должен принять тот факт, что Эмбер, возможно, не та, кем кажется. Я

должен притащить её в церковь, будто она под следствием, где с ней будут обращаться

так, словно она виновна, до тех пор, пока она не докажет свою невиновность, а не

наоборот.

Быть может, я покажусь дураком, но я все ещё верю, что она та самая девушка,

которую я полюбил. Самоотверженная, добрая, искренняя и, плюс ко всему, невероятно

сильная. И я молюсь — хотя не молился несколько лет — что это все одно огромное

гребаное недоразумение. После того, как «Аминь» срывается с моих губ, я вдыхаю полной

грудью и поворачиваю дверную ручку.

В комнате темно, за исключением потока света, струящегося из ванной и

очерчивающего силуэт Эмбер, которая сидит на краю кровати. Увидев её там, только что

принявшую душ, одетую в мою футболку, мои боксеры, и не обутую, моя плоть

увеличивается в размере.

В этот момент я не хочу ничего больше, чем раздеть нас обоих, подтолкнуть её к

середине кровати и крепко обнять. Притвориться, что мне неизвестно откуда она пришла.

Я делаю к ней два шага, когда движение и красное свечение кончика зажженной

сигареты привлекает моё внимание к темному углу. Моим глазам требуется секунда,

чтобы определить человека, стоящего там. Сначала его жилет, затем его габариты и,

наконец, черты его лица. Когда я понимаю, кто передо мной стоит, я приосаниваюсь.

— Мав, — с удивлением в голосе произносит Эмбер и медленно поднимается на

ноги. Её глаза широко распахнуты от страха, она бросает взгляд себе за спину, на Смоука,

и начинает заламывать руки. — Он, э... Он знает мою мать. Он её старый приятель, мы...

мы просто разговаривали.

Её реакция отдаёт запахом вины. Ошеломленный, я открываю для себя реальность

того, что не замечал прежде.

Каждая унция веры в то, что Таз был неправ, рассеивается, словно туман, и мои

воспоминания начинают перекраиваться. Каждое из них теперь заражено и переписано в