Пылающая Эмбер - [170]

Чересчур заметны...

Моё сердце кричит: НЕТ! Чёрт возьми, нет. Это не правда. Этого не может быть.

В моей голове проносится торнадо картинок. Её носик с веснушками. Светлая и

усыпанная веснушками кожа Пэппи, по крайней мере, та часть, которая просматривается

под изобилием его ирландских татуировок. Её рыжие волосы, рассыпанные веером по

моей груди. Те же самые огненно-рыжие волосы, которые Дидс всегда ставил торчком в

стиле камикадзе, и это сходство с Пэппи заметно с расстояния в сотни ярдов. Я

вспоминаю Эмбер, спящую на моей подушке, похожую на ангела, а затем представляю её

отца — воплощение сатаны, у которого вся правая сторона жилета исписана именами его

падших братьев, за исключением имён тех братьев, которых он завалил сам.

Гриз произносит то, что не в силах произнести я. Он качает головой и бросает

фотографию на стол.

— Нет. Должно быть другое объяснение.

Затем с ним что-то происходит, потому что он подхватывает её свидетельство о

рождении и внимательно изучает его. Я наблюдаю за ним и цепляюсь за надежду, что всё

это — одна большая дурацкая шутка. Но Гриз лишает меня этой искорки надежды, когда

его плечи опускаются, и он шепчет себе под нос «Тесса Оуэнс», как будто это что-то

меняет.

Чувство пустоты внутри меня ширится и углубляется, как проклятая бездна.

— О... чёрт, Тэлли, что ты наделала?

— Что? — я выхватываю документы из его рук. — Что за Тэлли?

— Тесса Оуэнс.

Он энергично потирает лоб, как будто ведёт внутреннее сражение. Когда его взгляд,

наконец, встречается с моим, в нем читается настороженность.

— Думаю, после того, как ты услышишь то, что я должен сказать, тебе нужно будет

взять паузу и все обмозговать. Неважно, что наговорили эти придурки, — указывает он на

Уиза и Таза, — ты знаешь эту девочку лучше всех.

Меня бросает в жар.

— Просто скажи мне!

Я вскакиваю на ноги и начинаю расхаживать по комнате, проводя рукой по лицу.

307

— Я познакомился с Тессой ещё до того, как мы с Кэпом отделились от

«Гринбеков». Очень хорошо её знал, потому что она была старухой брата.

У меня комок встаёт в горле. На секунду я перестаю метаться по комнате и смотрю

на него.

— Пэппи?

Он качает головой.

— Нет. Пэппи и Вон неразлучны с самого детства.

— Тогда, как всё это объяснить?

— Она была старухой Смоука.

Я открываю рот, но он продолжает.

— Смоук получил пару лет за нападение. И пока он был за решеткой, братья кое о

чем болтали. Говорили, что Пэппи чересчур хорошо заботился о Тэлли, если ты

понимаешь, о чем я.

Я так крепко сжимаю двумя руками спинку стула Кэпа, что мои пальцы впиваются в

кожаную обивку.

— Значит, это правда?

В моей груди пробуждается ноющая боль, а биение пульса отдается в ушах.

— Вполне возможно, — отвечает Гриз.

Я швыряю стул в другой конец комнаты и сдвигаю с места неподъемный стол.

Затем, тяжело и часто дыша, опираюсь на стол.

— Она сказала, что не знает, кем был её отец.

— Она солгала, — рычит Таз.

В комнате повисает тяжелая тишина, пока меня трясёт от калейдоскопа эмоций —

сомнения, шока и многих других. Ярость, потому что, если это правда, то каждый момент,

который я разделил с Куколкой, каждое счастливое воспоминание, которое она мне

подарила, растворятся как дым, ничего не знача, и выйдет так, что она меня изменила,

исцелила, только чтобы снова искалечить. Вера, потому что, проигрывая в голове каждую

секунду, проведенную с ней, хорошее, плохое и умопомрачительное, я молюсь, чтобы она

объяснила необъяснимое. Причина, по которой я должен поверить в невероятное. Все, что

мне довелось узнать о её борьбе за выживание, наполняет мою голову и сердце

сомнениями, словно они ведут грандиозную битву.

— Это именно то, чем кажется? — спрашиваю я Гриза.

Скажи «нет».

Взмахнув руками, Таз шипит:

— Какое ещё тебе нужно доказательство? Она одна из них!

Все моё тело напряжено до предела. Я неотрывно гляжу на Гриза и жду ответа.

— Видит Бог, я не думаю, что в девчонке есть хоть капля гнили. Возможно, у Пэппи

что-то имеется на неё, и он вынуждает её это делать.

— Свою родную дочь? — с сомнением произносит Эдж.

— Он бы не упустил такой случай, — отвечает Гриз. — Он застрелил человека на

глазах у Дидса, когда мальчику было не больше восьми лет. Не успел этот ребёнок

достигнуть подросткового возраста, как ему в руку вложили ствол. Не успел этот

мальчишка закончить школу, как стал главным убийцей клуба.

— И все же вы считаете, что он не причастен к нападению на Кэпа, — доносится от

Таза.

308

— Здесь иной случай, — отвечает Гриз. А мне он говорит: — Должно быть другое

объяснение.

Таз подходит ко мне, понижает голос, но я слышу в нем нотки с трудом

сдерживаемого животного.

— Она появляется здесь и очаровывает Ди. Но как только она выясняет, что он тут

не главный, она переключает своё внимание на тебя. Вот же совпадение, чёрт возьми.

Я отворачиваюсь и впериваюсь взглядом в стол, сосредотачиваясь на узорах

древесины, нежели на его словах.