Пылающая Эмбер - [104]

Мои щеки заливает румянец.

Лили таращится на меня во все глаза.

— Он поцеловал тебя? Мав? Маверик Ганн поцеловал тебя? — мой живот делает

сальто каждый раз, когда она произносит его имя. Затем она хмурится. — Он поцеловал

тебя после того, как сделал это с твоей шеей?

Да, я тоже была потрясена этой резкой переменой в его поведении. Я помню тот

момент, когда его поразила ясность происходящего. Я стала свидетелем шока,

вспыхнувшего на его лице, когда он понял, что натворил. Я никогда не забуду раскаяние и

боль в его глазах, когда парни оттаскивали его от меня, звук ударов, когда его избивали.

Словно он понимал, что заслужил это и с готовностью принимал свое наказание. У меня

душа горит, такое чувство, что в тот момент для меня и для него все изменилось, но как я

могу объяснить это Лили и Бетани?

— Честно говоря, я понятия не имею, что происходит. У меня даже не было времени

обдумать это.

Обе женщины, по-видимому, не готовы закрыть эту тему.

Указывая ложкой, которую я держу в своей руке, на Лили, я говорю:

— Ты не хочешь говорить о Гусе, — я перевожу ложку на Бетани. — А ты не хочешь

говорить, сама знаешь о ком, так, может, мы этим вечером обойдемся без разговоров о

парнях? Я бы с радостью поговорила о них, только не сейчас.

Лили выглядит так, будто хочет поспорить. Только она открывает рот, чтобы сделать

это, но Бетани ее опережает:

— Да, не сейчас. Но не могу обещать, что не вернусь к этой теме, когда дети лягут

спать, а мы опрокинем в себя несколько бокальчиков. У меня всегда язык развязывается,

когда я под шафе.

Лили смеется.

— Она не врет. Через несколько часов мы будем пьяными в хлам, а из-за алкоголя ее

фильтр между языком и мозгом полностью отключается.

— Уж кто бы говорил, — парирует Бетани.

Выкладывая на тарелки еду, я тайком наблюдаю за Бетани с Меддой. Она — одна из

тех мам, которая должна быть у каждого ребенка, терпеливая, любящая, игривая и

ласковая.

Хотелось бы верить, что я была с Уилл такой же. Я работала шесть дней в неделю,

но старалась быть дома вовремя, чтобы успеть к нашему вечернему распорядку. Купание

около восьми. В постель к девяти. Книгу мы читали не меньше двух раз, поэтому

засыпала она к девяти тридцати. Воскресенье было нашим днем. Это был единственный

183

день недели, когда я отказывалась работать. Чаще всего я планировала нечто особенное.

Если погода была хорошая, мы шли в парк или на пляж. Если было холодно или поливал

дождь, мы смотрели взятые на прокат фильмы или занимались чем-нибудь интересным

дома. Тогда это была борьба изо дня в день, меня всегда беспокоила оплата счетов или

наличие денег на еду, но помимо этого было много объятий, поцелуев, улыбок и смеха,

которые заполняли мои дни и стоили любых трудностей.

— Мав хочет, чтобы мы прикупили ей одежду, — говорит Бетани. — Может, Тэффи

тоже захочет с нами пойти.

— О, Боже мой, да! — хлопает в ладоши Лили. — Мы сможем найти тебе платье для

вечеринки, — взволнованно щебечет она, обращаясь ко мне.

— Хммм… — перебивает ее Бетани. — Мав просил не позволять тебе выбирать ей

новую одежду.

По лицу Лили пробегает тень обиды:

— Что? Почему?

Бетани пожимает плечами.

— Не знаю. Не спрашивала.

Покачав головой, я говорю:

— Я все равно не ношу платья.

Платья напоминают мне об Уорнере, а сама мысль о том, чтобы надеть на себя

платье, вызывает зуд по всему телу. Плюс ко всему, Мав назвал меня фальшивкой. Нет

ничего более фальшивого, чем надеть сексуальное платье и делать вид, что я чувствую

себя в нем комфортно и уверенно. Это может показаться странным, но мне было бы

удобнее в бикини, нежели в платье. Я выросла на песке и на солнце, так что привыкла

демонстрировать кожу. Только по другой причине. Кроме того, я не хочу тратить

имеющиеся у меня деньги на то, что я не надену на себя в будущем.

Все еще хмурясь, Лили заявляет:

— Неважно что, но главное что-нибудь сексуальное. Я хочу посмотреть на то, как

этот мужчина будет страдать. С тех пор, как ты здесь появилась, он вел себя с тобой как

последний говнюк, поэтому мы позаботимся о том, чтобы ты выглядела так хорошо, что

он слюной подавится.

Я вздыхаю.

— Извини… Извини. Я забыла. Не говорить о парнях. Она прикладывает пальцы к

губам и делает вид, что запирает их на замок и выбрасывает ключ.

Мы заканчиваем смотреть фильм. В десять Лили едет забрать Акселя, который,

наконец, соизволил позвонить, а Бетани укладывает Медду в постель. Я убираю тарелки и

игрушки в гостиной.

Когда Аксель возвращается домой, от него пахнет травкой. Хотя его голубые глаза

не красные и он клянется, что не курил, Бетани в ярости. Они стоят лицом к лицу друг

напротив друга, пока, наконец, Бетани не заканчивает это и отправляет его с

предупреждением, что они поговорят утром. Когда Аксель проходит мимо кухни, хмурый

и окутанный едким запахом, который напоминает мне о доме, в котором я выросла, я

успеваю разглядеть волевые черты его лица. У него оливковая кожа, подбородок с

ямочкой и высокие скулы. Волосы у него того же медного оттенка, что и у его матери, а