Пыль Снов - [11]

* * *

В густой тени одного из мертвых деревьев Азата буркнул что-то себе под нос лейтенант Прыщ. Он подозревал, что следует их отозвать; но сделать так — значит выказать свое присутствие, а приказы капитана Добряка (высказанные с намеренной небрежностью и нечеткостью, похожие на хлипкий настил над полной гадюк ямой), кажется, требуют преследовать недоносков скрытно.

К тому же он кое-что открыл. Синн вовсе не немая. Просто упрямая телка. И она втюрилась в Гриба, да как сладко — она сладка как смола, затягивающая веточки и насекомых, взрослый мужчина готов от такой растаять и стечь в бездонное море сентиментальности — а вот дети просто играют. Вполне возможно, их игра закончится убийством.

Да, Прыщ отлично помнит об этой разнице. Он помнит детство во всех деталях; сумей он вернуться в прошлое, дал бы вертлявому свинтусу хорошую затрещину, и поглядел в ошеломленное, обиженное лицо, и сказал бы как-то так: «Привыкай, маленький Прыщ. Однажды ты встретишь человека по прозвищу Добряк…»

Ну, так или иначе, мышки заползли в Дом Азата. Может быть, что-то внутри о них позаботится, подарив ему достойное завершение бессмысленного задания. Гигантская десятитысячелетняя нога опускается, раз и два. Хрясть, шмяк, словно раздавили вонючие ягоды. Гриб стал пятном, а Синн — комком.

«Боги, нет, что за гадость!» Ругаясь под нос, он пошел за ними.

Впоследствии он понял, что должен был заметить проклятое гнездо ос. Хотя бы на пороге должно оно было привлечь его внимание! Вместо этого он вляпался в гнездо лбом.

Узнавание, понимание и затем — вполне обоснованная слепая паника.

Прыщ вихрем развернулся и побежал.

Тысяча или еще больше разгневанных ос составили ему эскорт.

Шесть жал могут повалить коня. Он завопил, когда огонь вспыхнул на загривке. И снова, когда второе жало впилось в правое ухо.

Он махал руками. Там, где-то впереди, должен быть канал — они же пересекали мост. Там, слева.

Еще один мучительный взрыв — около локтя.

«Забудь про канал! Тебе нужен целитель! Скорее!»

Он уже не мог слышать жужжания; все начало расплываться перед глазами, тьма сочилась из теней, мутные огни за окнами кололи его в глаза. Ноги отказывались двигаться.

«Туда, в Малазанские Казармы.

Мертвяк. Или Эброн».

Он шатался, он с трудом сфокусировал взгляд на воротах — он хотел позвать охраняющих вход солдат, но язык вспух и забил рот. Ему трудно дышать. «Беги…

Не осталось времени…»

* * *

— Что это было?

Гриб вышел из коридора, покачал головой: — Кто-то. Разбудил ос.

Они стояли в главной палате — у стены огромный камин, по сторонам старомодные кресла; сундуки и ящики расставлены у другой стены. У третьей стены, что напротив камина, виднелась резная кушетка под выцветшим гобеленом. Подробности с трудом можно было различить в зернистой полутьме.

— Нам нужен фонарь или лампа, — сказала Синн. — Потому что, — добавила она колко, — я не могу пользоваться магией…

— А может, и можешь, — подумал вслух Гриб. — Мы уже не во дворе. Тут нет никакого… присутствия. Дом по-настоящему мертв.

Торжественным жестом Синн пробудила угли очага. Пламя было до странности тусклым, его языки имели голубой или зеленоватый оттенок.

— Слишком легко для тебя, — сказал Гриб. — Я даже не заметил садка.

Синн промолчала. Она пошла изучать гобелен.

Гриб пошел за ней.

Как и следовало ожидать, там была изображена батальная сцена. Кажется, герои могут существовать лишь в окружении смерти. Едва различимые на потускневших нитях вооруженные рептилии сражались с Тисте Эдур и Анди. Затянутое дымом небо полнилось летающими крепостями — почти все пылали — и драконами. Некоторые из драконов выглядели огромными, в пять или шесть раз больше остальных, хотя находились они в отдалении. Сцену обрамляли языки пламени. Обломки крепостей падали на головы солдат враждующих отрядов. Всюду виднелись сцены резни и безжалостного истребления.

— Чудесно, — мурлыкнула Синн.

— Проверим башню, — предложил Гриб. Вся эта огненная картина напомнила ему И’Гатан, то, как он увидел выходящую из огня Синн. Она могла бы участвовать в той давней битве. Он боялся, что если вглядеться в гобелен пристальнее — заметишь ее среди сотен извивающихся фигурок: на круглом лице довольное выражение, темные глаза удовлетворенно сверкают.

Они пошли в квадратную башню.

Снова оказавшись в коридоре, Гриб помедлил, чтобы глаза привыкли к полутьме.

Через мгновение зеленое пламя выплеснулось из только что покинутой палаты, растягиваясь по полу, подбираясь все ближе.

Синн усмехалась, озаренная зловещим сиянием.

Пламя следовало за ними по перекошенным ступеням на верхний этаж. Там не было мебели. Под выбитым, затянутым паутиной окном валялся высохший труп. Гриб сразу заметил необычность строения костяка: лишние суставы около колен, лодыжек, локтей, плеч. Даже грудина имела горизонтальное сочленение, как и выступающие вперед ключицы.

Кожа существа была до странности белой, безволосой; Гриб знал, что если он склонился и коснется тела — оно рассыплется прахом.

— Форкрул Ассейл, — шепнул он.

Синн взвилась: — Откуда ты узнал? Как ты вообще все узнаешь?

— На гобелене внизу, — пробормотал он, — были ящеры. Я думаю, это К’чайн Че’малле. — Он поглядел ей в глаза, дернул плечом. — Этот Азат не умер. Просто… ушел.