Пыл невинности - [91]

– Она самая настоящая стерва, Скотти. Мой тебе совет: не трать время и силы на мысли о ней. Сейчас она безобидна.

Скотти увидела в глазах подруги боль.

– Я не очень разбираюсь в таких делах, Камилла, но мне кажется, что она и Мило… – Девушка смущенно отвернулась, не в силах закончить предложение.

– Тебе кажется правильно, – кивнула Камилла Янус, внимательно разглядывая чайную ложечку и помешивая ею чай.

Почувствовав неловкость, Скотти хотела перевести разговор на другую тему, но любопытство побороло осторожность, и она спросила:

– Он занимался этим раньше? – Когда Камилла молча кивнула, девушка удивленно добавила: – Тогда почему ты не уйдешь от него?

– С самого детства я поклялась никогда ничего не бросать без борьбы и никогда не сдаваться… – вздохнула актриса. – К людям это тоже относится.

– Но… но ты же несчастлива с ним, разве не так?

– Несчастлива, но не всегда, – печально улыбнулась Камилла. – Ты должна понять, что Мило… во многих отношениях блестящий человек. И, несмотря на все свои ошибки и недостатки, он мне интересен. – Она внимательно посмотрела на собеседницу: – Нельзя все время быть счастливым.

Скотти отпила чай и задумалась над словами подруги. Сейчас ей казалось, что нет большего счастья, чем то, которое испытывает она. Хотя, пожалуй, она почувствует себя еще счастливее, если Алекс скажет, что любит ее. Тогда ее счастье станет абсолютным, и счастливее ее не будет женщины на всем белом свете. После их свадьбы прошло два месяца, а он до сих пор не признался ей в любви. Она посмотрела на кольцо с огромным алмазом, сверкающее у Камиллы на пальце, и печально вздохнула. Время от времени она спрашивала себя: почему Алекс не подарил ей хотя бы кольцо? Конечно, это только условность, но Скотти с удовольствием носила бы обручальное кольцо, подаренное Алексом. Оно бы все время напоминало ей причину, по которой он женился на ней. Чтобы его наследник имел отца! Да, он хотел ее, но еще не любил.

Ее мысли снова вернулись к женщине, которая была первой женой Алекса.

– Как она могла бросить Катю? – недоуменно спросила девушка. – Разве мать может бросить собственного ребенка?

Камилла хмуро посмотрела в чашку.

– Не всем женщинам суждено быть настоящими матерями.

Странные слова, подумала Скотти, но решила пока не задумываться над ними.

– Марлин и сейчас очень красивая женщина, но мне она совсем не понравилась.

Камилла фыркнула.

– Не понравилась – это еще мягко сказано! – Она вдруг внимательно посмотрела на Скотти. – В последнее время ты как-то изменилась. Ничего не случилось?

Скотти вспомнила страстные ночи любви с мужем, и по всему ее телу растеклось приятное тепло. Они занимались любовью не только ночами, но часто и по утрам. Алекс не любил ее, но страстно хотел. На данную минуту этого Скотти было достаточно.

– О, – со счастливой улыбкой ответила она, – беременные женщины часто расцветают. Конечно, это беременность. Что же еще?

Александр Головин сидел за столом и пытался сосредоточиться. Губернатор завалил его работой по долине, и чем быстрее он сделает ее, тем быстрее вернется к собственной практике и нормальной жизни. Он пытался думать о делах, а думал почему-то о Скотти. Какое она чудо!..

Алекс положил голову на спинку стула и закрыл глаза, с наслаждением вспоминая неожиданно пробудившуюся в ней чувственность. Она напоминала ему ребенка. Когда дело доходило до любви, она никак не могла насытиться, не знала никаких ограничений, забывала о правилах приличия, обо всем. Он до сих пор никак не мог поверить в свое счастье. Он с удовольствием учил ее, показывал ей…

Но кроме восхищения, им владели и другие чувства – менее приятные. И их глубина пугала его. Физическое влечение – понятно, оно свойственно людям тысячи лет и легко объяснимо. Они испытывали влечение друг к другу – все ясно. Другое же его чувство тоже имело название, но он не хотел о нем думать…

– Так-так… – произнес насмешливый женский голос. – Как всегда, весь погружен в труды праведные!

Александр Головин вернулся на землю: открыл глаза и с шумом опустил стул и ноги на пол. На пороге стояла красивая женщина, которая излучала холод. На этот раз он воспринял ее красоту без той острой боли, которая всегда сопровождала воспоминания о бывшей жене.

Одета, как обычно, Марлин была безупречно. Она зачесала белокурые волосы назад: предпочитала эту прическу, полагая, что так делают смелые и уверенные в себе женщины. Фиолетовое шелковое платье выгодно подчеркивало ее прозрачную, словно светящуюся красоту. Но даже дорогие хрустальные серьги, сверкающие в ее ушах, не скрывали жесткого выражения лица. Алекс обрадовался, что не испытал к ней никаких чувств, даже гнева. Он спокойно посмотрел на бумаги, лежащие на столе, и пожал плечами.

– А ты, как вижу, по-прежнему умеешь подать себя. Белокурая женщина вошла в комнату и села на стул у стола.

– Приходится поддерживать форму, – кивнула она, снимая мягкие белые перчатки.

Головин посмотрел на часы, стоящие на книжном шкафу, и неожиданно ему страшно захотелось поскорее уехать домой, к Скотти.

– Я бы на твоем месте не устраивался надолго, Марлин. Ты все равно скоро уйдешь.