Пыл невинности - [102]

Алекс мысленно похвалил немца за сообразительность. Доктор быстро разгадал замысел Марлин Кэнфилд.

– Послушайте, доктор, я не хочу, чтобы из-за моих слов у вас сложилось отрицательное мнение о Марлин. Она красивая женщина, и я уверен, что если она встретится с нужным мужчиной, то может оказаться прекрасной подругой и женой – Он сам не верил своим словам, но старался говорить беспристрастно – Но я ни за что не передам ей опеку над ребенком, которого она так безжалостно бросила. Если бы то, что вам рассказала Марлин, было правдой, она бы регулярно навещала Катю в Сан-Франциско. Если бы Марлин была той любящей матерью, которой старается предстать перед вами, она бы приезжала в город, и даже наш развод не послужил бы ей помехой. Она бы приезжала, чтобы повидать Катю и убедить девочку, что по-прежнему любит ее, несмотря на болезнь, что по-прежнему беспокоится о ней. Но Марлин пять лет не была в Сан-Франциско. Я увидел ее на прошлой неделе, когда она вошла в мой кабинет и неожиданно заявила, что хочет забрать Катю.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Алекс устало опустился в кресло.

– Если хотите проверить мои слова, спросите кого угодно. Кроме, конечно, Марлин, – сухо добавил он.

– Катя не помнит и не знает свою мать?

Алекс вновь коснулся висков. Разговоры о бывшей жене, не говоря уже о разговорах с ней самой, всегда вызывали у него страшную головную боль.

– Не знаю. Не думаю, что Катя ее помнит.

Каспар Гунтрауб встал и заложил большие пальцы в кармашки жилета.

– Надеюсь, вы не передумали насчет осмотра девочки?

Алекс кивнул и тоже встал.

– Мы обязательно приедем на осмотр, доктор. Они обменялись рукопожатиями.

– Я ценю вашу откровенность, мистер Головин. – Хирург смущенно почесал подбородок. – Должен признаться, у меня нет опыта в обращении с женщинами. Большую часть своей жизни я работал, и красивые женщины не бегали за мной и не падали к моим ногам. – Он застенчиво улыбнулся Алексу. – Когда Марлин влюбилась в меня, я был, мягко говоря, польщен. Сейчас я понимаю, зачем ей понадобился.

Алекс не удержался и спросил:

– Вы передумали жениться на ней?

– Честно говоря, не знаю, – тяжело вздохнул Каспар Гунтрауб и беспомощно пожал плечами. – Конечно, у меня есть гордость, но я много лет прожил один. Марлин могла бы скрасить мое монашеское существование…

Александру Головину показалось, что он понял доктора. Он тоже был одинок, и Марлин вошла в его жизнь и на короткое время ярко осветила ее. Но сейчас она была уже не той женщиной, на которой он женился много лет назад. Или он просто заставил себя поверить в то, что она изменилась после женитьбы? Женщины ведь умные и хитрые существа, им нравится властвовать над мужчинами. Сейчас он хорошо знал Марлин и понимал, что она могла с самого начала притворяться, будто любит его. Впрочем, сейчас ему было все равно, любила ли она его, или нет. Зачем тратить время и силы на мысли о ней? Он не сомневался, что не за горами то время, когда доктору самому предстоит познакомиться с ее коварством и неверностью. С другой стороны, неожиданно подумал Алекс, стараясь быть беспристрастным, кто он такой, чтобы судить Марлин и утверждать, что она непременно будет неверна?

Он проводил Гунтрауба до входной двери и сказал на прощание:

– Вы не должны извиняться или что-то объяснять, доктор. Умение очаровывать всегда было одним из главных достоинств Марлин. Я искренне желаю ей счастья, но не уверен, что она способна на настоящее человеческое счастье. В моем желании есть и большая доля эгоизма, мистер Гунтрауб. Если Марлин будет счастлива, то никогда больше не вернется в мою жизнь.

Каспар Гунтрауб взял шляпу и трость у Уинтерса, который стоял у входной двери, потом обратился к Алексу:

– Значит, я жду вас с дочерью через пару недель.

Когда доктор сел в ожидавшую его у дома коляску, Александр Головин повернулся к дворецкому:

– Скотти и Безил вернулись?

– Еще нет, сэр.

– Когда вернутся, скажите Скотти, что я хочу поговорить с ней. Кстати, если Безил собирается жить в комнатушке рядом с кладовой, то пусть заделает течь в крыше.

Англичанин улыбнулся настоящей человеческой улыбкой:

– Мисс Скотти уверена, что вы ничего об этом не знаете, сэр.

– Знаю, – улыбнулся в ответ Головин. – Она настоящая чертовка, да?

– Если бы я лишился места в вашем доме, то с удовольствием бы пошел работать к ней… Что-нибудь еще, сэр?

Алекс покачал головой, и улыбка медленно сошла с его лица. Он вернулся в кабинет и сел за стол. Мысли о том, что он может навеки потерять Скотти, мучили его, причиняя невыносимую боль, будто кто-то обмотал ему голову колючей проволокой и стягивал ее. Даже приятные воспоминания о жизни в занесенной снегом хижине в горной долине не подняли настроения. Он хотел ее яростно, несказанно.

Алекс хотел обладать ею и в то же время видеть ее такой же милой и непосредственной. Хотел, чтобы она принадлежала ему и в то же время оставалась свободной. Хотел любить ее и боялся потерять, как потерял всех, кого любил.

Прошла почти неделя с того дня, как Алекс послал Скотти с Безилом и Камиллой по очень странному поручению, а она все продолжала размышлять о нем. Скотти понимала, почему Алекс послал Безила – парень должен был отвезти губернатору несколько толстых тяжелых папок с документами. Камилла высказала предположение, что их послали сопровождать Безила, потому что юноша немного глуповат и может что-нибудь напутать.