Пыль и пепел или рассказ из мира Между - [66]

Мы вошли в тесную, темную землянку, пахнущей хвоей и грибницей.

Чиркнула спичка, прозвенело стекло керосиновой лампы. Свет нарисовал стены с опорными балками, кривой стол, нары с кучей косматых шкур, вырезанный их древесного корня крест на стене.

— Я живу в том мире, но умею переходить в этот, — объяснил я. — Те на сей раз похитили меня живьем, прямо с улицы.

Перун недоверчиво покачал головой.

В свете лампы и без головного убора было видно, что под мундиром он состоит только лишь из лица и ладоней. Все остальное было словно дым.

— Никто, даже они, такие вещи делать не способен. Невозможно перейти эти врата, когда уже перешел в ни. Это невозможно. Даже не понимаю, как па смог здесь очутиться.

Я пояснил ему, как я это делаю. Коротко и по делу. Без излишних подробностей.

— А те? — мотнул я головой в сторону двери. — Они не знают, что умерли?

— Многие знают, — признал ротмистр. — Или догадываются. Знаете ли, здесь сложно погибнуть до конца. Тут или с ума сойдешь, либо потеряешь человеческий облик… Да, вот такое возможно. Поэтому поддерживаем моральный дух и дисциплину. А что нам еще остается?

— Ведете войну?

— А что еще можно в этих условиях? Если это ад, будем сражаться с ним, даже если Господь нас оставил. Пускай даже так и случилось, но мы Его не покинем. Знаете, пан, мы ведь специалисты по поражениям, но умерли хорошо. Непоколебимо. Бог, честь, Отчизна — все эти вещи всегда остаются актуальными. В том числе, и на этом свете. Там нас победили, в этом им этого не удастся. Не сдадимся! У меня в отряде имеются люди, которые сражаются еще со времен восстаний, представьте себе, и даже с еще более давних эпох. Что нам остается еще? Пока существует ад, пока имеются эти в черных плащах, спецы по исправлению мира прикладом, пулей и заключением, то нужно драться. А они здесь имеются. Но расскажите же, что дома. Что там с Польшей?

Я рассказал. Сокращенно и осторожно; трудно было сказать, что он из всего понял.

— Иногда мы проникаем в местечки, куда доходили слухи, — сказал Перун. — Как я надеялся, правдивые. Независимость, говорите. Европа… Странные времена. Жаль, что я этого не видел.

Он извлек бутылку и два стакана, чмокнул пробкой. Я отрицательно покачал головой и повернул свою посуду вверх дном.

— Не надо, — попросил я. — Я ведь живой. Впрочем, это даже как-то не этично.

— Только сволочей, — пояснил ротмистр. — Мы пьем исключительно людскую накипь, свиней и гадов, заверяю вас. Я лично за этим слежу.

— Тем более. Я должен был бы испытать жизнь поддонка?

— Это поучительно, — заверил Перун. — Поправляет моральный настрой и укрепляет позвоночник. Точно нет?

— Точно.

Я кратко изложил ротмистру то, чем занимаюсь.

— То есть как вы можете нас перевести? — спросил тот, поднимая брови. — Из ада?

— Это не преисподняя, не ад. Нечто между, — пояснил я. — Место на полдороге. Вам же следует пойти дальше, куда предназначено людям. А это мир упырей. Вы и так долго здесь застряли.

— То есть пан говорит о спасении?

— Только лишь об освобождении. Спасение — это не моя парафия. Я ведь не притворяюсь Богом, пан ротмистр. Я всего лишь перевозчик. Что дальше, не знаю. Нужно иметь доверие. Сколько же можно торчать на пересадочной станции? Но я всего лишь перевожу. Такой вот талант-самородок.

— И где во всем этом крючок?

— Обол, — пояснил я. — Нужно оставить тот мир за собой, и это символизирует обол. Нечто такое, что осталось там и имеет ценность. Лучше всего, какие-нибудь деньги. Может быть даже грош, лишь бы там находился. В мире живых. Без этого попросту не удается.

Ротмистр надел рогатывку.

— Я поговорю с людьми. А вы ждте здесь. Нам надо посоветоваться. Это не простое решение.

Он вышел, а я остался сам. И глядел на мерцающий огонек керосиновой лампы. Что с ним происходит, когда светло? Загорается в ином мире?

После длительного времени дверь скрипнула.

Перун сунул голову вовнутрь.

— Они станут заходить поодиночке. Только те, которые помнят и смогли чего-нибудь спрятать. Для тех, у кого ничего нет, но решились, примите отрядную кассу. Она должна находиться в лесу, неподалеку от Хлевиск… Я покажу, где это.

Я сидел за столом, а ко мне приходили очередные типы. Иногда странные, иногда — гротескные, а иногда — трагичные. Только все они были будто старые, поломанные марионетки. Было них нечто от неоднократно ремонтированных игрушек. Я чувствовал, что у меня жжет глаза.

— То на земле дедушки, которая должна была стать моей. Там дорога идет вдоль такого вот лесочка, по плотине, так вот под дубом, мой пан, на три локтя в землю закопано. Золото в горшке. Немного, но что имел, то и отдаю. Пан поручик даст карту, так я покажу, где оно. Пан ротмистр мне все разъяснил.

— Хата у меня имелась, но ее русские спалили, как повесили пана наследника. И вот там дорога идет к такой часовне, и как в полдень дня Матки Боской Зельной[17] тень упадет, там и надо копать. Там, пан, три талера серебром спрятано.

— Понятия не имею, что из того осталось. Но знаю, что всегда на черный день в тайнике под порогом было спрятано немного денег. Нужно поднять средний кирпич и передвинуть. Там должен быть железный такой ящичек.