Пятый угол - [23]

- Скажите, Джон, в семье Мерин были сильны консервативные традиции?

- Да. — Выражение его лица стало настолько страдальческим, будто пришлось проглотить стакан касторки, а не сдержаться от привычного «мистер». — Исходили они от матери. Та была родом из аристократической, но бедной семьи.

- Но ведь отец ее, насколько я уже наслышан, был уважаемым, умным и весьма богатым человеком!

- И, тем не менее, в нашей Англии, — на последних двух словах Джон сделал акцент, — даже обедневший барон или граф стоит выше преуспевающего бизнесмена. — Помолчав немного, добавил: — Личные качества имеют значение для молодых людей, но не столь сурово оцениваются обществом.

- В таком случае и мать Мерин, и она сама «испортили» свое генеалогическое древо? Бьюсь об заклад, но у такой симпатичной, умной, и богатой девушки как ваша хозяйка было немало заманчивых предложений от титулованных особ.

- Вы просто не знаете ее характер! — Интонации в голосе Джона выдавали его волнение. — Да, в ней течет кровь аристократических предков, но, что еще более важно, ни о каком браке не могла идти речь, если претендент ей не нравился. Очень не нравился. Извините. — Джон сделал над собой видимое усилие, пытаясь обойтись безразличным обращением. — Сейчас мы будем проезжать несколько интересных деревень; им не менее пятиста-шестиста лет. В Бродуэй, в усадьбе Эбботс-Грейндж чудесный парк и ресторан, где останавливались и Карл I, и его палач Кромвель.

Вернувшись с прогулки по парку, Наум не сдержал своих эмоций:

- Все что вы обещали мне, Джон, я получил, и даже более того — безукоризненная ухоженность и чистота, с любовью сохранен каждый дом, каждая дорожка, великолепный вид с башни на всю эту идиллию! Гуляя среди звенящей тишины и покоя и вдыхая чисто английский воздух, я понял, что был не прав: мне будет приятно, если вновь услышу ваше «мистер».

Джон даже не повернул головы, лишь кивком головы дав понять, что, к чести гостя, инцидент исчерпан.

- Вы предпочитаете тихие места, не так ли? Но в Страт- форде их не получите.

«В городе Шекспира это не главное», — подумал Наум и ошибся: самое красивое и впечатляющее место оказалось на берегу речки со старинным мостиком, по обеим берегам которой застыли деревья в ярко-желтой, еще не сброшенной листве. И даже скульптуры главных героев знаменитого англичанина, расставленные на небольшой площади, вписывались в естественный ландшафт. Но, вопреки ожиданию, его не умилили ни стены и мебель затоптанного туристами старого дома, где родился Шекспир, ни остатки усадьбы «Нью-Плейс», где драматург провел свои последние годы, ни дом внучки, ни, тем более, кирпичная громада современного театра. «Гений и слава Шекспира не здесь, а в Лондоне, в театре «Глобус», — думал Наум. — А тут только его начало и конец».

Эти мысли, высказанные Джону за столиком в маленьком кафе, были восприняты без эмоций, но с существенным дополнением:

- Миссис тоже любит это тихое место у речки, и, по-возможности, бывала здесь с мистером Вольским или со мной.

- Вас связывают с Мерин многие годы, с юности, и, насколько я могу судить, вы для нее более чем слуга и помощник, особенно сейчас, когда Давид серьезно болен.

- Вы слишком добры, мистер.

- Я не преувеличиваю и не сомневаюсь, что вы делаете все возможное в это нелегкое время.

- Спасибо, мистер. Ваш приезд положительно влияет на состояние здоровья хозяина.

- Это приятно, но хотелось бы оказаться более полезным для семьи, пусть и маловато для этого времени.

Джон никак не отреагировал на это пожелание.

- Вы, наверняка, сейчас думаете: что ему нужно? Ну, приехал, познакомился, побудет недельку-другую и улетит в свою далекую Россию. И, быть может, навсегда. Чего он так старается?

Наум ни на секунду не сомневался, что все детали разговора будут в точности переданы Мерин, и старался целенаправленно сформулировать свою информацию.

- Давид все эти годы был близким членом нашей семьи. Судьбе было угодно разлучить нас и соединить вновь, но уже в другом качестве: его отец и мать умерли, веря, что он жив. Его брат — мой отец, дождался, и мысль об этом согревает его. Для меня же Давид всегда был легендой — большой, сильный, умный. Сейчас ему очень плохо физически и морально; не вижу пользы обсуждать сейчас причины его душевного дискомфорта, лишь расставлю точки над «і»: я человек нейтральный, никого не обидевший, никем не обиженный и не претендующий на долю семейных благ — и в этом мое преимущество. Если мое участие может принести пользу — буду рад.

«Похоже, что мое желание вмешиваться в семейные проблемы не очень его вдохновило, — констатировал Наум, оценивая выражение лица собеседника. — Вполне естественно, что его и Мерин вполне устраивает существующее положение дел. Или этот вопрос уже обсуждался с хозяйкой, и такова запрограммированная ответная реакция?»

Дорога до Уорика, конечного пункта их сегодняшней экскурсии, заняла не более двадцати минут. Джон до конца выдержал свою роль чичероне:

- Парк, тысячелетний замок с собраниями живописи Рубенса и Ван Дейка, коллекция оружия и доспехов.

Слова эти были последними до возвращения домой; всю обратную дорогу он молчал.