Пятый Аспект. Часть 1 - [6]

Не помогало Андуину и присутствие отца. Андуин видел, что Вариан разочарован его мастерством владения мечом. Он призывал себя вспомнить о гладиаторском прошлом отца, старался биться с деревянным орком не на жизнь, а на смерть, но его выпады были недостаточно быстрыми, кинжал — недостаточно проворен, а движения — недостаточно слаженными. Окажись раскрашенная деревяшка настоящим противником, с принцем давно было бы покончено. Андуин покрывался потом, вертелся, подпрыгивал, поднимая серую пыль вокруг себя, но отец был неумолим.

Солнце давно замерло в зените и, казалось, забыло о том, что нужно двигаться. Раскаленный воздух обжигал горло.

Король Вариан, облаченный в тяжелые светлые доспехи с ниспадающим с плеч темно-синим плащом, положив правую руку на эфес меча, стоял в тени деревьев, высаженных неподалеку от тренировочного поля. Своей неподвижностью и величественностью король не уступал статуям героев прошлого, охранявших вход в Штормград.

Тем самым статуям, которые не уберегли их от разрушительной мощи Смертокрыла. Когда земля под Штормградом содрогнулась от громогласного рева черного дракона, славный герой Данат Троллбейн лишился своей головы, а изваяние Болвара покрылось паутиной трещин. Прохладный парк Штормграда погиб под огнем Разрушителя, а белокаменные стены еще долго отмывали и отскабливали от сажи и копоти. Вот тогда-то король Вариан и приказал Андуину не отлынивать от занятий с мечом. Андуин смог бы пережить удвоившиеся тренировки, договорился бы с тренером, отдал бы приказ перековать его малолетние доспехи и тем отсрочил бы занятия на некоторое время.

Но король решил обучать сына лично.

Когда Штормград подвергся нападению ледяных драконов, когда от огня сумасшедшего Аспекта каменный город пылал как стог сена, Андуин испытал и то меньше страху, чем когда увидел отца, шагающего по тренировочному полю. Это значило, что отлынивать не удастся.

Принц любил скачки, верховую езду и скорость, но плохо обращался с оружием — огнестрельным ли, метательным или холодным. С каждым занятием Вариан становился мрачнее тучи, молчаливее каменных статуй, но попытки не бросал.

Не каждому дано обучать других тому, что у них самих хорошо получается. Будь этот кто-то даже главнокомандующим войск Альянса, но, если ему не дано, то даже самый заштатный учитель фехтования и то способен обучить большему в более короткие сроки.

Сегодня Вариан превзошел сам себя. Для тренировок с сыном ему не требовалось облачаться в полный комплект доспехов. Увидев отца в помпезном серебристо-белом нагруднике, Андуин обрадовался, что тренировка отменяется, скорей всего отец направляется куда-то за пределы Столицы. Но Вариан велел сыну сменить учебные доспехи на свои настоящие (те самые, из которых он вырос) и немедленно возвращаться на поле.

Вариан сделал выпад раньше, чем Андуин сообразил, что ему в грудь самым кончиком упирается острый, как бритва, меч. Принц перевел взгляд чистых синих глаз с острия меча на невозмутимого отца. Нехотя Андуин вытащил из ножен свой тяжелый кинжал и отвел меч отца в сторону.

Это вновь произошло раньше, чем светловолосый принц даже успел различить, какие движения совершил король. Сталь клинка холодила подмышку Андуина, и одно неверное движение плеча раскроило бы его туловище на две неравные части до самого пупка.

Андуин разозлился. Если король Штормграда решил разделаться со своим наследником собственными руками, то, по крайней мере, без боя он не сдастся.

Казалось, именно этого Вариан и ждал. Его выпады стали мягче, на лице мелькнуло одобрение, когда он следил за манерой Андуина вести бой, несколько раз отец даже поддавался сыну и передавал инициативу. Но вскоре узкий нагрудник принца дал о себе знать. Андуин прерывисто и тяжело дышал, как решил Вариан, из-за того, что не способен выдержать даже малейших нагрузок. Он на глазах бледнел, кусал губы, а сосредоточенность в глазах сменилась мукой.

Андуин искусал собственные губы до крови, лишь бы не закричать из-за нагрудника, обжигающего через тонкую, как льняной бинт, ткань безрукавки. Его шея онемела, плечи ныли. Земля перед глазами крутилась в три раза быстрее, а отец сражался с цветными пятнами, которые гоблинским фейерверком вспыхивали вокруг них. Юный принц Штормграда делал все и даже больше. Он в жизни не отражал подобных ударов и даже не представлял, что вообще способен на такое.

Андуин вертелся, как волчок, делал выпады и отражал гладиаторские удары своего отца, но понимал, что надолго его не хватит. Ему нужно было остановиться, как можно быстрее, расшнуровать доспех и освободить грудную клетку. А потом он в очередной раз выдохнул и больше не смог вдохнуть необходимую порцию свежего воздуха.

Любой учитель фехтования заметил бы состояние ученика и остановил бой еще раньше, чем Андуина настигло критическое состояние. Но Вариан был неумолим, полон сил и невообразимой, неоправданной жестокости. Он даже не вспотел.

Вариан замахнулся. А рука Андуина, сжимавшая кинжал, сама разжалась. Он не смог бы попросить пощады, только не у отца, возлагавшего на него, собственного сына, столько надежд. Его тело помимо его воли прекратило бой, который мог стоить юному принцу жизни.