Много сил и времени я вложила в «В Зин-Азшари» и не могу бросить сюжет неоконченным. Я пыталась завязать с Варкрафтом, и мне это удалось. Но с героями «Зин-Азшари» — пока нет. Они не дают мне заниматься другими творческими наработками, потому что мысль окольными или прямыми путями, впотьмах или при свете дня, все равно добирается до близких и любимых героев этого произведения.
По мнению лороведов, безусловно, все это будет большой ошибкой. Я и без того усложнила жизнь многих персонажей канона в первой части. И единственное, что долгое время останавливало меня от того, чтобы заняться продолжением, то, что моя версия окончания Катаклизма почти ни в чем не соприкасается с историей мира World of Warcraft.
Если вы играли и знаете, какая эпическая битва завершила четвертый аддон WoW, то забудьте об этом. Если вы большой поклонник официальной истории мира Азерот, постарайтесь воспринять героев фанфика с чистого листа, заново. Как если бы вы впервые взялись за книгу о неизвестной Вселенной, в которой вам неизвестны биографии всех героев наперед.
Думаю, чтение фанфика идеально подойдет тем, кому изрядно надоела игровая механика, но кто, как и я, по-прежнему горячо любит историю мира Азерота и некоторых его героев.
Спасибо коллективу blizzgame.ru и читателям ficbook.net. За помощь в «ловле» опечаток и запятых — Good for you, Night_Attack. За возможные опечатки и кривую стилистику все так же несет ответственность безграмотный автор.
Безграничная благодарность Chris Marlowe, чья разгромная критика только подливает масла в огонь вдохновения.
Светлой памяти Творческой Мастерской на woh.ru
Все права на героев и Вселенную принадлежат Blizzard Int.
Заключительная часть — «Пятый Аспект. Часть II» — по мере написания будет публиковаться на форуме blizzgame.ru и на ficbook.net, работа над ней завершится не раньше осени 2012.
Пандарена Хейдив-Ли переполняли дурные предчувствия, но пути назад не было — все дальше от селения уводила его каменистая тропинка, петляя среди темного хвойного леса. Так же тихо, как опавшие иголки под ногами, потрескивало пламя факела в его черно-белой лапе. Пропитанная смолой бахрома низко нависала над тропинкой, и Хейдиву то и дело приходилось опускать факел, чтобы ненароком не поджечь лес.
Округлые черные ушки медведя улавливали каждый неосторожный ночной звук — с шорохом по сухому ковру иголок перебегали с одного дерева на другое белки, мягко хлопали, покрытые пухом совиные крылья, даже далекий и глухой звук прибоя мог различить острый слух пандарена. Но безлунной ночью в мелькнувшем на ветвях пятне Хейдив-Ли не мог отличить сову от белки — его черные глаза-бусинки видели только при хорошем освещении.
Небесный океан готовился к шторму. Задевая макушки сосен свинцовым брюшком, по небу ползли низкие тучи. Казалось, что и одной сосновой иголки будет достаточно, чтобы их переполненные тела лопнули и разразились продолжительными ливнями.
За ним никто не гнался, но Хейдив почти бежал, с оглушительным треском прорываясь через сухие кусты чертополоха, захватившие извилину тропинки. В хорошо знакомом вдоль и поперек, безопасном лесу Пандарии не было ничего и никого, что могло бы угрожать жизни пандарена, но его сердце колотилось так же отчаянно, как и у загнанной в ловушку жертвы. Знакомые с детства вековые сосны при свете факела превратились в кривые, облезшие стволы, за которым прятались дрожащие тени.
Хейдив-Ли стремился к берегу острова, от которого в прежние дни предпочитал держаться как можно дальше. Пандарен то и дело оглядывался на то, что так сильно пугало его. И было это не позади и не по бокам от него, за преобразившимися соснами. К своей черной с белой манишкой груди пандарен прижимал небольшой сверток, и именно на него Хейдив-Ли глядел с нарастающей тревогой и опаской.
Новорожденный человеческий младенец до сих пор не издал ни звука.
Шайя-Ли — жена Хейдива — вынесла ребенка из хижины, как только он появился на свет. Хейдив еще чувствовал жар его тела, когда он оказался в его руках. Кровавые разводы на льняных тряпицах, в которые укутали малыша, были влажными. В этом ворохе пеленок пандарен даже не смог разглядеть личика младенца.
— Как она? — прошептал жене Хейдив.
Шайя-Ли покачала головой и тоже ответила шепотом:
— Очень плохо. Надеюсь, мы не опоздали. Иди, Хейдив, пора.
Захватив один из факелов, воткнутых в землю у входа в хижину и прижав к груди горячего младенца, пандарен направился к неприветливому черному лесу. Ничего другого не оставалось, ведь это была его идея.
Хейдив уже преодолел половину пути, а новорожденный по-прежнему молчал. Отец пятерых детей надеялся, что теплые объятия всего лишь убаюкали человеческого ребенка. Остановиться и развернуть пеленки пандарен не решался. Обратного пути не могло быть. Он все равно доставит младенца Бронзовому Дракону — даже спящим и молчаливым. Хейдив допускал мысль, что, возможно, человеческие младенцы, в отличие от пандаренов, при своем рождении вовсе не обязаны заходиться в истошном крике.
Грозовые тучи по-черепашьи неспешно преодолевали небосвод. Сосны источали крепкий хвойный аромат, который при полном безветрии застаивался и кружил голову не хуже темного медового пива. Черно-белой стрелой Хейдив мчался через хвойные леса на встречу со Спасителем Пандарии.
