Пятый арлекин - [33]

Я почти вылетел на поляну, минуя полосатый шлагбаум, подмяв колесами несколько кустов с зеленой завязью будущих плодов. В десяти метрах от меня лежало поваленное дерево без коры, так же трудолюбиво ворочался муравейник, напоминая целую планету людей с высоты космического полета, так же горласто орали птицы, изливая в мелодичных терциях и квинтах торжество любви и жизни, но Элизы среди этого мира не было. Почему? Может, Тернер все переиграл? Очень даже может быть. Скорее всего, он с самого начала не был уверен, что доведет свой план до конца, поэтому и выдал чек только на пять тысяч. А вдруг он убил ее в припадке ревности, разве такое не может быть?

Я посмотрел на часы, было только десять минут одиннадцатого… На душе отлегло. Я вылез из машины, сел в импровизированное деревянное ложе и закурил. Было очевидно, что я безнадежно запутался. Я замечал в других, что начиная какую-нибудь рискованную игру, человек контролирует свои действия, но потом, в процессе ее развития, незаметно для себя поддается этой игре и в дальнейшее не в силах разорвать ее пут. Чаще всего это случается с женщинами, которые от скуки, в поисках приключений и развлечений, никак не затрагивающих их благополучия, заводят любовные интрижки, зная наперед, что всегда могут легко, при необходимости, избавиться от своего партнера. А через полгода случается так, что влюбляются без оглядки, как девочки в пятнадцать лет, и позволяют делать с собой что угодно.

В половине одиннадцатого я был удивлен, что Элизы еще нет, а без десяти злился, как холерик, не в силах совладать с раздражением. Что, нельзя было выехать немного пораньше? Дела задержали? Какие дела, стирка, уборка квартиры? Спать надо поменьше! — заорал я на весь лес, решив подождать еще максимум пятнадцать минут: если Элизы не будет — уеду, встретимся на дороге. Пусть видит, что такие мужчины, как я, не ждут. Мы проскочим мимо друг друга на ревущих машинах, и я не приторможу, так, слегка сбавлю скорость, пусть у нее появится возможность развернуться и догнать меня, а потом всю дорогу просить извинения. Я поломаюсь для вида и, конечно, прощу…

В двенадцать я понял, что Элизы больше нет в живых, другого объяснения я не находил. В час дня я поднялся с дерева и безразличный ко всему пошел к машине: это был конец всем моим надеждам. Я не собирался выяснять, что с ней произошло, — не все ли равно что? Если ее нет в живых, то я не смогу оживить ее, если же она забыла меня, — а почему бы и нет, — то тем более… У меня есть почти пять тысяч долларов, пошлю мистера Тернера подальше и уеду в Париж. Нет, сначала уеду, а потом пошлю. Не станет же он меня искать в Европе за пять тысяч, это для него карманные деньги. Вдруг меня пронзил насквозь электрический разряд, я резко обернулся и увидел на другом конце поляны Элизу: она смотрела на меня серьезно и пристально, без тени улыбки, потухшими печальными глазами.

— Элиза! — закричал я истошным голосом, подбегая к ней и заглядывая в глаза, — что случилось?! Он пытался убить тебя, да? Скажи, да? Я уничтожу его! Что он сделал с тобой?

— Дик, — тихо произнесла Элиза, — я боролась с собой, я не хотела приезжать сюда, боялась за себя. Потом выждала время и, зная, что тебя уже здесь нет, решилась. Мне хотелось только одного: посмотреть на эту поляну, где вчера мне было так необычно хорошо. Я зашла с другой стороны и увидела тебя. Я не стала тебя окликать, положилась на судьбу: оглянешься ты или нет. И ты оглянулся. Я не могу и не хочу больше бороться с собой, я люблю тебя, Дик…

Она положила мне на плечи свои тонкие нежные руки и прижалась лицом к моей груди. Я обнял ее и поцеловал. Элиза раскрыла губы доверчиво, как ребенок, тело стало податливым и мягким. Я взял ее на руки и понес в лес. Сколько я шел, не знаю, все в мире застыло, а в моей душе пел торжествующий гимн первобытной любви. Я положил Элизу на траву и лег рядом, тревожа пальцами ее волосы, целуя лицо, губы, лаская ее груди, маленькие и упругие, как у девочки, с прозрачными лепестками чувствительных сосков. Тело Элизы напряглось, почти выгнулось, она притянула меня к себе.

— Дик, — шепнула она, — я хочу быть твоей, я хочу тебя, Дик, скорее возьми меня, возьми всю, без остатка. Как долго я ждала тебя, Дик, именно тебя, только тебя одного и никого другого. Мне никто не нужен, кроме тебя, кроме тебя никто никогда не прикоснется ко мне, Дик, дорогой мой, единственный, как долго ты не приходил…

— Элиза, — наши пальцы сплелись, я проваливался в сладкое марево страсти, — Элиза, любимая, если бы ты знала, как мучился я в ожидании, моля только об одном, чтобы с тобой ничего не случилось, я боялся, что ты забыла меня, что тебе стыдно за вчерашний день…

— Глупый, любимый Дик, нас теперь никто не сможет разлучить, раз мы нашли друг друга в этом гигантском мире. Мы уедем с тобой на другой конец света и будем принадлежать друг другу. Скорее, Дик, скорее, у меня внутри горит огонь…

Я расстегнул ее блузку, освободив ослепительные груди, такие обнаженные и беззащитные, она лежала передо мной страстная и покорная своему чувству, готовая слиться со мной воедино и навсегда. Перед моими глазами плыли разноцветные радужные круги, тело подрагивало от истомы и предчувствия безумия, я уже готов был раствориться в Элизе, когда меня вдруг пронзила страшная мысль: «Что я делаю, я ведь приближаю ее конец. Она не понимает, что для нее каждое теперешнее мгновение равносильно катастрофе. Наверняка, где-то поблизости люди Тернера и они все немедленно зафиксируют. Этого для суда достаточно. И куда мы потом уедем? Она считает меня богатым человеком, это подтолкнуло ее ко мне, по ее мнению она заполучила разом и любимого, и богатого сразу. Да и кто нам даст уехать, ведь Тернер предупредил меня, чтобы я ни в коем случае не нарушал его сценарий». Это мгновенно отрезвило меня.