«Пятьсот-веселый» - [12]
Прибежала фельдшерица, перебинтовала Вальку, сказала нашему мичману: «В госпиталь надо его. Срочно! Зашивать рану». Вот здесь-то взгляд мичмана и упал на меня. Может, потому что я стоял ближе всех и продолжал поддерживать Валькину голову, пока фельдшерица перебинтовывала ее. Уже позднее, когда на вокзале нас с Валькой впихивали в эту вот теплушку случайно подвернувшегося эшелона, я узнал, что наши матросы поймали того дезертира, избили в сплошной синяк до утробного ика, чуть совсем в гроб не заколотили. Мичман еле отобрал его у матросов, кричал: «Идиоты, под трибунал пойдете за самосуд! Не сметь! Приказываю!»
Как Валька встретился с дезертиром, и почему тот разгуливал по улицам, и что произошло между ними — никто не знал. Валька говорить не мог, а дезертира еле живого сдали в милицию. А я бы его, гада ползучего, не сдавал властям! Я бы его на месте… Это какая ж сволота по земле ползает! Люди на фронте кровь льют, а он за спинами отсиживается. Измену Родине сделал да еще Вальку ножом пырнул.
Дезертира я не видел, и даже никто не рассказывал, какой он из себя, но мне он представлялся заросшим черной щетиной звероподобным мужиком с длинными и цепкими руками. Надо будет спросить Вальку — какой он и как это у них все получилось…
И опять чудилась мне родная деревня, и прыгаю я с льдины на льдину. Мальчишки во время ледохода страсть любили выхваляться друг перед дружкой — кто дольше продержится на плывущей льдине. Я прытче всех ускакал по льдинам и плыву на самой большой. Она холодит ноги, в лицо бьет ветер, а подо мною черная жуткая вода, поглядишь — мороз по спине продирает. Льдины с грохотом бьются друг о дружку, то исчезая в воде, то выныривая синими облизанными крыгами. Ледоносная река тащит меня все дальше и дальше от берега, и сердце сжимает тревога. Уже не слышно мальчишек, не видно деревни, а грохот льдин все громче и громче…
И я проснулся.
Снаружи бухали чем-то тяжелым в дверь. Поезд стоял.
Грохот в дверь все усиливался. Я понял — бьют прикладами. Раздавались требовательные голоса:
— Отворяй! Приказываю открыть!
Я с трудом встал, подошел к двери. Кружилась голова, подташнивало, все тело ныло тягучей болью.
— Чего надо? — крикнул я, подбадривая себя криком, а сам подумал: «Может, уже Слюдянка?»
— Немедленно открыть! Комендантский патруль! — донеслось из-за двери.
Я замешкался.
— Исполнять! — приказал голос.
Я вытащил из скоб примерзлый засов и, поднатужась, отчего боль прихлынула к голове горячей волной, отодвинул заскрипевшую дверь в сторону. Белыми клубами ворвался морозный воздух, принес запах горелого каменного угля, сена, жилья и в один миг слизнул остатки тепла в вагоне. Я увидел тусклый огонек в окне длинного приземистого здания и молчаливые черные дома за ним. Поезд стоял на какой-то станции, но это была не Слюдянка.
— Кто такой? — услышал я строгий голос.
В вагон уже забрался кто-то ловкий, в белом полушубке, перехлестнутый крест-накрест новенькими поскрипывающими ремнями, и ослепил меня фонариком. Я понял — он и есть комендант. За ним влезли два солдата и втянули за собой еще кого-то, какую-то маленькую закутанную фигурку.
— Раненого везу, — ответил я, проморгавшись.
— Кто раненый? Ты раненый? — не понял лейтенант. Комендант оказался лейтенантом — я рассмотрел на его плечах новенькие погоны.
— Где это тебя? — Он кивнул на мою замотанную грязным вафельным полотенцем голову.
— Не меня. Вот его.
Я показал на Вальку. Комендант направил луч фонарика на него.
— Куда везешь?
Коротко я рассказал, кто я, кто Валька, что с ним случилось и куда я его везу.
— Врача надо, товарищ лейтенант. Укол бы какой сделать. Плохо ему.
— Врача у меня нет. Медсестру могу прислать, — пообещал лейтенант, поглядывая в темный угол вагона, где смутно виднелись развешанные водолазные рубахи. Они были похожи на висельников, и офицер с хмурой заинтересованностью смотрел на них.
— Как повешенные, — высказал общую мысль один из солдат.
— Что это такое? — спросил комендант и в своем любопытстве стал совсем мальчишкой. Как ни строжился лейтенант, как ни хмурил брови, как ни придавал твердости голосу, а и на глаз было видно, что зелен он еще, может, чуток постарше меня.
— Водолазные рубахи, — ответил я, чувствуя даже некоторое превосходство над комендантом.
— А-а, — протянул лейтенант, но по голосу было слышно, что не понял он до конца — что же это такое, водолазные рубахи, но вида подать не хочет. — Кроме вас, тут — никого?
— Никого.
— Подсажу я к тебе пассажирку. Веселее ехать будет, — подмигнул вдруг лейтенант, и на курносом, круглом и румяном с морозу лице его появилась плутоватая мальчишеская улыбка.
— Нельзя, — ответил я. — Военный пост.
— Я — комендант. Ты не понял? — построжал лейтенант. — Исполнять приказ!
— Нельзя товарищ лейтенант, — уперся я. — У меня здесь водолазное имущество.
— Какое? — переспросил он.
— Водолазное.
Комендант хмыкнул, но я почувствовал его неуверенность. Видимо, это странное имущество смущало офицера. Он опять осветил фонариком темный угол, где висельниками серели водолазные рубахи с растопыренными рукавами и штанинами. На Мысовой работали две водолазные станции — вытаскивали затопленные у берега бревна. Работу свернули, и в теплушку было сгружено все снаряжение, а мне было приказано доставить его в Слюдянку.
В книгу входят: широкоизвестная повесть «Грозовая степь» — о первых пионерах в сибирской деревне; повесть «Тихий пост» — о мужестве и героизме вчерашних школьников во время Великой Отечественной войны и рассказы о жизни деревенских подростков.С о д е р ж а н и е: Виктор Астафьев. Исток; Г р о з о в а я с т е п ь. Повесть; Р а с с к а з ы о Д а н и л к е: Прекрасная птица селезень; Шорохи; Зимней ясной ночью; Март, последняя лыжня; Колодец; Сизый; Звенит в ночи луна; Дикий зверь Арденский; «Гренада, Гренада, Гренада моя…»; Ярославна; Шурка-Хлястик; Ван-Гог из шестого класса; Т и х и й п о с т.
В прозрачных водах Южной Атлантики, наслаждаясь молодостью и силой, гулял на воле Луфарь. Длинный, с тугим, будто отлитым из серой стали, телом, с обтекаемым гладким лбом и мощным хвостом, с крепкой челюстью и зорким глазом — он был прекрасен. Он жил, охотился, играл, нежился в теплых океанских течениях, и ничто не омрачало его свободы. Родные места были севернее экватора, и Луфарь не помнил их, не возвращался туда, его не настиг еще непреложный закон всего живого, который заставляет рыб в определенный срок двигаться на нерестилище, туда, где когда-то появились они на свет, где родители оставили их беззащитными икринками — заявкой на будущее, неясным призраком продолжения рода своего.
В книгу входят широкоизвестная повесть «Грозовая степь» — о первых пионерах в сибирской деревне и рассказы о жизни деревенских подростков в тридцатые годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу входят широкоизвестная повесть «Грозовая степь» — о первых пионерах в сибирской деревне и рассказы о жизни деревенских подростков в тридцатые годы.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.