Пятое время года - [84]
— Чего расскажу сейчас, прям со смеху сдохнешь! Только в туалет сбегаю.
При ярком свете включенной люстры с так похожей на отца, по-дурацки хихикающей Анжелкой, забравшейся с ногами в кресло, избавиться от шлейфа бредовых галлюцинаций уже не составляло никакого труда, и все же…
— Тебе только что звонил твой отец и просил позвонить. Сказал, что ты пропала.
— Ага, вспомнил! Воспитатель! Пусть своего Максима лучше воспитывает. Он чего, не может мне по мобиле позвонить?
— Не знаю… А Максим это кто?
— Брат мой младший. Ему девять лет уже. Ты б знала, как отец его любит! Когда дома, только с ним и играет. То в железную дорогу, то в войну. Носятся по всему дому прям как ненормальные! Один раз даже вазу напольную разбили. Пришлось скорую вызывать, матери с сердцем плохо было. Жалко ведь!
— С сердцем? Я думала, у тебя очень молодые родители.
— В принципе молодые. Когда они меня родили, матери лет двадцать было, а отец только в армию пошел… Ладно, ну их! Лучше я тебе про театр расскажу, умрешь! — Швыркова опять захихикала и закатила глазки: — Ой!.. Не, сначала мы погуляли, конечно. Потом пошли в театр, а билетов нигде нет. Ходили-ходили, нашли какой-то театр, и билеты есть…
Анжелкина информация об отце, вопреки страстному желанию раз и навсегда выбросить его из головы, очень заинтриговала. Мрачный, самодовольно надутый, он, оказывается, умел быть другим: играл в войну, носился по дому, разбил вазу… После чего в растерянности — или свирепо? — взглянул на завопившую истошным голосом, схватившуюся за сердце тумбу-жену, которой напольная ваза дороже всего на свете… Нет, не свирепо. Тогда обошлось бы без скорой. Выходит, растерянно. Если учесть, что «сердечница» старше года на два, то, скорее всего, именно она и командир в доме. Кстати, сколько же, получается, ему лет? В армию идут в восемнадцать, Анжелке будет двадцать, стало быть, тридцать восемь. А женился он в семнадцать. Рановато! Надо полагать, всему виной — предстоящее Анжелкино появление на свет. Одним словом, женили парня… Так-то оно, может быть, и так, только господин Швырков и отдаленно не походил на свой новый «портрет»…
— Таньк, ты чего, уснула? Я говорю, говорю, а ты не слушаешь!
У больных есть свои колоссальные преимущества: если хочешь спрятать свои мысли, можно сделать вид, что, сама того не желая, задремала, потом чуть приоткрыть глаза, со стоном загородиться рукой от невыносимо резкого света и, дождавшись, когда он сменится на рассеянный, настольный, подсунуть под спину подушку.
— Я вся внимание!
Возбужденная театралка оседлала стул, и по стене загуляла смешная тень — длинная кегля с растопыренными граблями-пальцами.
— В общем, зашли. Такой нормальный театр, кресла бархатные… Сначала я не очень врубилась. Чего-то не из нашей жизни. Как бы немцы они… или американцы? — Анжелка на секунду задумалась и, отмахнувшись, снова захрюкала от смеха. — Баба там одна здоровенная была, все к мужикам приставала! После юбку задрала, а это мужик переодетый. В колготках! Прям на голое тело! Без трусов! А мы в первом ряду! Ой, не могу! Мне-то в принципе наплевать, смешно только до ужаса, а Сергей…
— Сергей — это твой молодой человек?
— Ага…Смотрю, Сережка сидит красный и на меня даже глядеть боится. Короче, спектакль про этих, про голубых, про лесбиянок всяких. Еще бы артисты эти молодые были, а то плешивые, бабы толстые, прям как лошади! Одна ваще седая. Миллионершу играла, а сама вырядилась как с Черкизовского рынка!.. Ха-ха-ха!.. Уже место на кладбище пора заказывать, а она все про секс! Раздеваться стала, чуть не догола!
Очевидно, неискушенная Швыркова чего-то недопоняла. В театре такого безобразия быть не могло!
— Где вы были? В каком театре?
— А я почем знаю? Где-то здесь, недалеко. Там еще памятник какой-то стоял… Не, не помню!.. Короче, они такое болтать начали! Я тебе даже постесняюсь сказать, а при парне ваще слушать противно. Я Сережке грю: давай в перерыве уйдем? Он так обрадовался! После извинялся всю дорогу. Я, грит, не знал, про что этот спектакль. Я грю: да ладно!
Крошка так здорово изобразила, как она махнула рукой своему Сережке и с кокетливым смущением отвернулась, что невозможно было удержаться от комплимента:
— Анжелк, тебе самой надо было идти на актерский, а не на исторический.
Швыркова не нашла ничего лучше, как, высунув язык, брезгливо сморщиться:
— Делать мне больше нечего! За три копейки перед всеми там раздеваться!
Возмущаться и с жаром доказывать ей, что этот идиотский спектакль — исключение, а актерская профессия — одна из самых замечательных, не имело никакого смысла. Если человек не знает названия театра, не поинтересовался, кто автор пьесы, кто режиссер, не запомнил ни одной фамилии актеров, то о чем с ним вообще можно говорить? Только портить себе настроение.
Тени за Анжелкиной спиной плавали. От томных самодовольных потягиваний.
— Слушай, а Сергей — смешной такой! Целоваться не умеет. Хотя уже на третьем курсе. Забыла только, в каком он институте. Вроде в экономическом. Послезавтра как бы опять встречаемся. С утра. Пригласил меня к себе на дачу. Как думаешь, поехать?
Проза Ксении Велембовской полюбилась читателю после романа «Пятое время года», в котором рассказывалось о судьбах четырех женщин из большой московской семьи. В новом романе «Дама с биографией» писательница подтверждает: «мысль семейная» дорога ей, «дочки-матери» — главная ее тема.Люся, главная героиня романа, — само терпение: взрослая и успешная дочь — домашний тиран, старая мать — со своими «устоями», а еще барыня сватья и выпивоха зять… Случайное знакомство меняет взгляд героини на мир и сулит весьма радужные перспективы.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…