Пятое время года - [126]

Перспектива завалить сессию, опозориться перед преподавателями, однокурсниками, папой, Бабверой, Инусей, испортить себе жизнь из-за какого-то сумасбродного женатого господина с двумя детьми — Анжелкиного отца, мужа толстой тетки! — показалась настолько реальной и настолько унизительной, что давно бродившая в голове мысль о переезде к Жеке моментально обрела конкретику: в субботу! В субботу, прямо с утра, к Жеке! В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!

Охваченная страстной надеждой под руководством реалистки-тетеньки быстро восстановить спасительное чувство ироничного отношения к действительности и к себе самой, она потянулась за телефонной трубкой, чтобы обрадовать Жеку прямо сейчас, и вздрогнула: трубка зазвонила сама.

— Это ты? — Я. — Татьяна? — Да. — Ты меня еще помнишь? — Да. — Я в Москве, недалеко, в переулке, где церковь, знаешь? — Да. — Короче, я жду тебя. Придешь? Ну что ты молчишь? Придешь? — Да.

Холодный дождь и не думал прекращаться, и, с головой накрывшись курткой, чтобы волосы не завились в смешные овечьи колечки, она понеслась между домами, мимо стройки на пустыре, вниз по переулку, перепрыгивая через студеные лужи. Вылетела из-за угла и среди пестрого множества иномарок на маленькой площади мгновенно нашла глазами серебристый «мерс».

Сегодня он сам сидел за рулем. Только какой-то на себя не похожий. Машинально, будто целовал престарелую родственницу, коснулся губами мокрой щеки запрыгнувшей в машину, задыхающейся от волнения девчонки и даже не заметил ее разочарования, не понял, что она ждет совсем иного поцелуя. Подобного тем, что снились. Снова навалившись грудью на руль, он скосил щелочки глаз под тяжелыми веками:

— Короче, где это ты все гуляешь? Я звоню, звоню, а ты трубку не берешь. Анжела уж, небось, думает, чего это отец раззвонился?.. Так с кем гуляешь? С этим, что ли, со старшим братом Анжелиного пацана? А, Татьяна?

Получалось, он тоже думал о ней, звонил и, кажется, даже ревновал, однако его тон был таким неприятным, нагловато-вялым, что, обиженная до злости, она не захотела ничего отвечать. Упрямо смотрела в лобовое стекло, на медленно работающие «дворники» и на то возникающий, то исчезающий в дожде подъезд соседнего дома.

— Так как насчет банкира? Или ты меня обманула?

— С какой целью?

— Да вы, девчонки, любите мужикам голову дурить. Набивать себе цену.

— Или вы сейчас же извинитесь, или я ухожу! — Возмущенная таким невероятным хамством, она дернула за ручку двери, но дверь не открылась. — Зачем вы это сделали?

— Чтоб не ушла.

Откинувшись на спинку сиденья, он подложил руки под голову и прикрыл глаза. Складывалось такое впечатление, что заторможенный до неузнаваемости господин Швырков либо абсолютно пьян, либо наглотался наркотиков. Небритое чингисхановское лицо внушало невольный страх. Наверное, глупый и необоснованный, но, с другой стороны, разве не страшно оказаться запертой, как в клетке, наедине с непредсказуемым, пьяным мужчиной? По большому счету, мало знакомым. По сути своей пролетарием. А папа говорит, что от пролетариев никогда не знаешь, чего ожидать.

К настойчивому аромату парфюма, теперь вызывавшему головокружение совсем иного рода, примешивался еще какой-то сладковато-тошнотворный запах. Но не алкогольный.

Справа, за мокрым стеклом, сгущалась тьма. Дождь отрезал клетку от всего остального мира. Кричать и звать на помощь было бесполезно: даже если кто-то и пройдет мимо, вряд ли он захочет спасать «девицу», запертую в «мерсе».

Что-то зашуршало, и сладкий запах стал еще отчетливее. Нервно-паралитический газ!

О чудо чудное! — перед глазами возникли белые лилии: атласные края изящно выгнутых лепестков, испуганно дрожащие пушистенькие тычинки, плотные зеленые бутоны. Устало улыбающийся мужчина с модной небритостью на лице подсунул букет под самый нос.

— Ой, спасибо!

— Вот тебе еще мобильник, а то прям как Штирлиц, звоню и молчу, когда Анжела трубку берет. Там, в пакете, еще кое-что, потом посмотришь.

— Нет-нет-нет! Я не возьму!

Не слушая никаких возражений, он положил на колени яркий красно-черный пакет и уже в который раз тяжело откинулся на подголовник.

— Объясните мне, пожалуйста, что с вами сегодня?

Он не ответил. Он зевнул! Сладко-сладко зевнул в большой кулак.

— Извини… Ни черта не соображаю, так спать хочу! В принципе, две ночи не спал. Все летаю. Через два часа опять лечу. В Штаты. Сначала в Нью-Йорк, потом в Хьюстон… Короче, загоняли меня начальнички, как Сивку-Бурку… Отдохнуть бы надо… о-о-ой! — Протяжно зевнув, улетавшийся бедняжка обнял руль и, уронив голову на руки, еле разлепил сонный глаз. — А давай поедем отдыхать вместе? Ты куда хочешь? В Италию, в Испанию, на юг Франции?.. Хотя там летом жутко жарко. Может, лучше двинем к северу? В Норвегию или… в эту… в Голланди… класс… пляж… песок… кабак… супер… серв… — Бессвязное бормотание перешло в откровенное посапывание.

Ситуация принимала довольно комичный оборот: сгорающая от страсти девчонка примчалась на свидание к сексуальному мужчине, а он того и гляди заснет!

Невольный смех разбудил знатока европейских курортов.

— Что ты смеешься?

— А где гарантия, что вы не уснете?.. Как сейчас.