Пятое путешествие Лемюэля Гулливера - [10]

— Не сделав этого, — сказал я, — я буду считать свое время преступно потерянным.

— Что скажет император, если вы уйдете и не вернетесь? — возразил министр. — Ведь вы не знаете языка и легко можете заблудиться.

Я ответил, что изучить их язык — первое мое желание, тем более, что самому императору будет приятнее выслушивать мои рассказы непосредственно от меня, без помощи переводчика.

Первый министр ничего не мог возразить и прислал мне учителя, с помощью которого я быстро усвоил язык страны и скоро мог без посторонней помощи выполнять должность королевского рассказчика.

Прежде всего я рассказал императору обо всех своих путешествиях, немало насмешив его похождениями в стране Бробдингнег, причем король заметил, что точно так же должен себя чувствовать человек в моем положении, попавший в общество людей, принадлежащих к высшей нации. Я поспешил согласиться, хотя только впоследствии понял истинный смысл этих слов. Понравился ему также летающий остров, хотя в его существование, несмотря на все мои клятвы, император не поверил, склоняясь к аллегорическому объяснению. Но на всякий случай он очень подробно выспрашивал, где находятся обе эти заинтересовавшие его страны, и вызвав военного министра, приказал тому разработать проект экспедиции и представить точную смету расходов и количества войск, необходимых для их завоевания.

О путешествии в страну гуигнгнмов я предпочел не рассказывать, зная по опыту, что жестокая правда, которую я узнал в этой стране, неприятна всем людям, а в особенности королям.

Исчерпав эти темы, я поневоле принужден был прибегнуть к заимствованиям. Как мог передал я содержание бессмертного творения Рабле, «Золотого осла» Апулея, «Сатирикон» Петрония, остроумнейшие из новелл Декамерона, причем рассказ о том, как монах боролся с дьяволом, повергая его в преисподнюю, король заставил повторить три раза, некоторые из сказок Маргариты, королевы Наваррской и превосходнейшие из «Фацетий» Браччолини.

Наибольшим успехом у короля пользовались, однако, скабрезные анекдоты и сценки, из которых он в особенности предпочитал анонимные французские сочинения, печатавшиеся в Амстердаме без обозначения имен издателя и типографщика. Любил он также описания путешествий и кораблекрушений, прослушал с огромным вниманием историю Робинзона Крузо, но в особенности интересовали его описания различных казней и пыток, применяемых европейскими и азиатскими государями. Однажды, когда рассказ мой был посвящен этому предмету, государь пригласил длинноносого судью и, как я узнал впоследствии, рассказы мои послужили поводом для обогащения законодательства страны самыми утонченными из этих наказаний. Сведениями политического характера государь не интересовался, хотя анекдоты из жизни европейских властителей выслушивал весьма охотно.

Королеве нравились любовные приключения, особенно те, героини которых обманывают старых мужей. Слушая их, она краснела и вздыхала, и так как я, как и все рассказчики, имел обыкновение выдавать себя за героя этих приключений, она стала изредка взглядывать на меня задумчивыми глазами. Понятно, что я не оставался в долгу, и если бы не память о жене и детях, оставленных в Ньюарке, у нас мог бы начаться роман. И, пожалуй, пусть не укоряют меня суровые мои соотечественники, я не прочь был бы завести более близкие отношения со своей повелительницей, если бы меня не страшили изменения, введенные после моего прибытия в уголовный кодекс империи.

Единственным моим развлечением в остальное время было созерцание из окон дворца многочисленных просителей, стоявших на площади, понурив головы, в ожидании королевской милости. Мне посчастливилось даже увидеть в действии мою гильотину, чем я был особенно доволен, памятуя, что рано или поздно мне придется иметь с ней дело, и боясь второй раз опозорить себя неумелым с ней обращением.

Я попросил было книг из дворцовой библиотеки, но квартирмейстер даже не понял моей просьбы: чтение, очевидно, не было в обычае при дворе. Единственной книгой, с которой я познакомился в это время, был краткий учебник грамматики: там мое любопытство могла удовлетворить только заключительная статья в довольно-таки напыщенном стиле, дававшая сведения о стране, в которой я очутился. Я узнал из этой книги, что нахожусь в Юбераллии, лучшей из стран мира, населенной высшей из всех существующих наций, принадлежность к которой только и дает право на звание человека, так как все другие нации являются разновидностью обезьян.

К высшей расе принадлежит далеко не все население Юбераллии, а лишь те лица, которые сохранили чистоту своей крови, не смешиваясь с другими народами. Им принадлежит вся власть, почет и богатство, они составляют высшее сословие государства.

Юбераллия называется лучшей из стран мира, потому что только в ней существует мудрое правление, обеспечивающее полное благополучие подданных, их свободу и безопасность, так как только она находится под скипетром его величества императора, которого дал юбералльцам сам господь Бог, почивший после этого от дел творения и больше ничего не предпринимающий вновь.

В таком же стиле говорилось дальше, что император дал юбералльцам во владение ту страну, которую они сейчас населяют, со всеми реками, морями, лесами, озерами и полями, птицами в воздухе, рыбами в воде, зверями в лесах, стадами на лугах и злаками на полях, построил города и села и до сих пор охраняет, питает и одевает их, чтобы они ни в чем не чувствовали недостатка.