Пятое измерение - [17]
"...Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита - это не жизнь, а какой-то..." (А.С. Суворину, 1891).
"Ах ты мой человек будущего!". Это уже из письма Чехову О.Л. Книпер.
С другой стороны, читаем: "Я, вопреки Вагнеру, верую в то, что каждый из нас в отдельности не будет ни "слоном среди нас" и ни каким-либо другим зверем и что мы можем взять усилиями целого поколения, не иначе. Всех нас будут звать не Чехов, не Тихонов, не Короленко, не Щеглов, не Баранцевич, не Бежецкий, а "восьмидесятые годы", или "конец XIX столетия". Некоторым образом, артель". (В.А. Тихонову, 1889).
Или: "Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям - интеллигенты они или мужики, - в них сила, хотя их и мало. Несть праведен пророк в отечестве своем; и отдельные личности, о которых я говорю, играют незаметную роль в обществе, они не доминируют, но их работа видна; что бы там ни было, наука все продвигается вперед и вперед, общественное сознание нарастает, нравственные вопросы начинают приобретать беспокойный характер и т.д. и т.д..." (И.И. Орлову, 1899).
Воспользуемся определением Чехова и обозначим поколение его сверстников восьмидесятниками XIX-го столетия. Иными словами - детьми шестидесятников, более явно и четко, чем восьмидесятники, осознававшими себя некоторой политической и социально-культурной силой; так или иначе они были озадачены и активны. Чему не мог не позавидовать и Чехов. Вот как он пишет о предшественниках А.С. Суворину (1892), о писателях, "которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же, и Вы чувствуете не умом, а всем существом своим, что у них есть какая-то цель, как у тени отца Гамлета, которая недаром приходила и тревожила воображение. У одних, смотря по калибру, цели ближайшие - крепостное право, освобождение родины, политика, красота или просто водка, как у Дениса Давыдова, у других цели отдаленные - бог, загробная жизнь, счастье человечества и т.п.".
Что же до восьмидесятников, то они, входя во взрослую жизнь, долгое время были разрозненны. Без духовной сферы над головой. (Так и напрашивается аналогия с восьмидесятниками нашего XX века). Часть из них, и не самая худшая, так скажем, покинули духовную цитадель, храм или церковь (последнее и в прямом и переносном смысле) и оказалась как бы нигде, в неприкаянном странствии. А молодой М. Горький и непосредственно побродяжничал по миру. Ощущение одиночества сопутствовало многим из них. Лоскутьям вроде идей 60-х годов (определение Чехова) не дано было прикрывать их неприкаянность. И в либеральных ценностях они определялись трудно и долго. И укрепиться в них многие так и не смогли.
Отсюда и упреки в беспомощности и бездарности российской интеллигенции, складывающейся в конце XIX века в осознающую себя общность, шедшую на смену разночинцам. "Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценой молодости". (Чехов-А, С. Суворину, 1889). А на что ушла молодость вновь создававшейся и во многом еще разночинной интеллигенции? На разброд, кружковщину. Опять же вернемся к Чехову: "Во всех наших толстых журналах царит кружковая, партийная скука. Душно! Не люблю я за это толстые журналы, и не соблазняет меня работа в них. Партийность, особенно если она бездарна и суха, не любит свободы и широкого размаха". (А.Н. Плещееву. 1888).
В сущности, многое для тогдашнего интеллигента было решено: отменено крепостное право, учреждено земство, суд присяжных. Правда, без всякого ее, новой интеллигенции, участия. Родители постарались. Для многих из детей постаравшихся родителей и царя как бы не существовало. Не пушкинские времена. Характерно, что в произведениях того же Чехова ни о царе, ни о самодержавии никаких заметных упоминаний. В письмах - так и вообще об этом ничего нет. Нет, и все тут. Коронован, пожалуй, Лев Толстой. Хотя его публицистика - категоричные суждения о религии, культуре и человеке - скорее настораживают, чем привлекают.
А проблема проблем - духовное здоровье человека - есть. Тем более - в обществе с явными признаками болезни, и прежде всего - при безусловном недомогании интеллигенции. Когда Чехова упрекают в отсутствии в его творчестве "направления", он защищается: "...Если мне симпатична моя героиня Ольга Михайловна, либеральная и бывшая на курсах, то я этого в рассказе не скрываю, что, кажется, достаточно ясно. Не прячу я своего уважения к земству, которое люблю, и к суду присяжных. Правда, подозрительно в моем рассказе стремление к уравновешиванию плюсов и минусов. Но ведь я уравновешиваю не консерватизм и либерализм, которые не представляют для меня сути, а ложь героев с их правдой". (К.С. Баранцеву, 1888). "Разве это не "направление"? - удивляется дальше Чехов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повести и рассказы молодого петербургского писателя Антона Задорожного, вошедшие в эту книгу, раскрывают современное состояние готической прозы в авторском понимании этого жанра. Произведения написаны в период с 2011 по 2014 год на стыке психологического реализма, мистики и постмодерна и затрагивают социально заостренные темы.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
Ольга Леднева, фрилансер с неудавшейся семейной жизнью, покупает квартиру и мечтает спокойно погрузиться в любимую работу. Однако через некоторое время выясняется, что в ее новом жилище уже давно хозяйничает домовой. Научившись пользоваться интернетом, это загадочное и беспринципное существо втягивает героиню в разные неприятности, порой весьма опасные для жизни не только самой Ольги, но и тех, кто ей дорог. Водоворот событий стремительно вырывает героиню из ее привычного мирка и заставляет взглянуть на реальный мир, оторвавшись, наконец, от монитора…
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
Герберт Эйзенрайх (род. в 1925 г. в Линце). В годы второй мировой войны был солдатом, пережил тяжелое ранение и плен. После войны некоторое время учился в Венском университете, затем работал курьером, конторским служащим. Печататься начал как критик и автор фельетонов. В 1953 г. опубликовал первый роман «И во грехе их», где проявил значительное психологическое мастерство, присущее и его новеллам (сборники «Злой прекрасный мир», 1957, и «Так называемые любовные истории», 1965). Удостоен итальянской литературной премии Prix Italia за радиопьесу «Чем мы живем и отчего умираем» (1964).Из сборника «Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла» Издательство «Прогресс», Москва 1971.
Таиланд. Бангкок. Год 1984-й, год 1986-й, год 2006-й.Он знает о себе только одно: его лицо обезображено. Он обречен носить на себе эту татуировку — проклятие до конца своих дней. Поэтому он бежит от людей, а его лицо всегда закрыто деревянной маской. Он не знает, кто он и откуда. Он не помнит о себе ничего…Но однажды приходит голос из прошлого. Этот голос толкает его на дорогу мести. Чтобы навсегда освободить свою изуродованную душу, он должен найти своего врага — человека с татуированным тигром на спине. Он должен освободиться от груза прошлого и снова стать хозяином своей судьбы.