Пятница - [29]

Иосиф поднял голову, посмотрел на товарища. При заходящих лучах солнца едва уловимо обозначился его высокий лоб, прядь волос, свисающая на глаза,

«Нет, это ужасно! - подумал Шварц. - Ещё один искровец попался!» Иосифу стало жарко. Он сбросил пиджак, забегал по камере, сжал голову руками, и у него вырвался подавленный вздох. «Искры» явно не хватает для всей страны. «Искру» так трудно переправлять… Каждая перевозка «Искры» связана со столькими опасностями. На эту работу взяты самые верные товарищи. И вдруг провал! Потеря каждого из искровцев и потеря самой «Искры» - это несчастье для партийной работы.

Иосиф невольно представил себе «Искру» - эту тоненькую, на папиросной бумаге, газету. Наверху жирными буквами: «Искра», справа - надпись мелкими буквами: «Из искры возгорится пламя!»… А слева - «Российская социал-демократическая рабочая партия».

Иосиф решает: ему непременно надо поговорить с новым товарищем. Они же работали сообща и теперь очутились вместе, хотя и без любимого дела. Кто знает, может, он и с «Цыганом» имел дело?

Иосиф дождался вечера. Тусклая лампочка едва освещала камеру. Углы тонули в полумраке. Шварц отозвал нового арестованного в один из дальних углов и осторожно спросил:

- Товарищ, я слышал, вы говорили об отправке литературы из-за границы. А знаете вы тех товарищей, которые приезжали за ней на границу?

Новый товарищ наклонил голову. Как же ему не знать! Но…

- Видите ли, с ними я мало имел дела. Чаще всего я посылал на имя одного человека…

Шварц с нетерпением ожидал, назовёт ли он его имя.

Новый товарищ долго и внимательно вглядывался в Иосифа, как-то загадочно улыбаясь, как будто уяснял для себя какой-то вопрос, и наконец медлительно произнёс:

- Мы его звали… «Цыган».

Шварц посмотрел на своего собеседника широко раскрытыми глазами.

- А когда он у вас в последний раз принял литературу?

Собеседник чуть поморщил лоб: он вспоминал и наконец точно назвал число.

У Шварца перехватило дыхание.

- Я и есть «Цыган».

Арестованный ласково взглянул в Иосины светлые сияющие глаза.

- А я - Блюменфельд.

И они крепко пожали друг другу руки.

В ТЮРЬМЕ «ЦЫГАН» МНОГОМУ НАУЧИЛСЯ

Теперь Иосиф не чувствовал себя одиноким в тюрьме: у него появились друзья, товарищи по работе. Однако бывали тяжёлые дни - на него находила тоска. Хотелось видеть близких, родные лица. В такие дни юноша слонялся из угла в угол, ерошил обеими руками волосы…

Но Иосиф знал, что рядом с ним находятся его товарищи, он не одинок. И самое главное - он понял, что в тюрьме он может получить то, чего жаждал всю жизнь и считал для себя недосягаемым; Учиться, приобретать знания - это было необходимо для занятий с рабочими, для революции.

Иосиф попал в тюрьму без вещей, без книг. И первые дни не знал, что с собой делать. Но у многих товарищей оказались книги. Появлялся с книгами от тюремного начальства и невысокий надзиратель с большими цепкими руками, который всегда орал на арестованных: «Шкуру спущу!»

Он перебирал книги толстыми пальцами и расхваливал их, словно товар:

- Очень даже хорошие книги! Всем нравятся.

В камере появилась библиотечка. Но важнее было то, что среди арестованных были образованные товарищи, которые много читали, много знали. Они советовали, какие читать книги. Товарищи руководили чтением Иосифа.

В тюрьме были дни свиданий. Друзья с воли навещали арестованных, приносили с собой еду, сладости, приносили книги. При этом всегда спрашивали:

«Какие книги вы хотели бы прочитать?»

И постепенно Шварц от художественной литературы перешёл к научной, причём особенно полюбил технические книги.

Однажды Блюменфельд заботливо спросил Иосифа:

- А как у тебя с немецким языком? Возможно, что для отправки «Искры» тебе придётся жить за границей. Без знания языка будет трудно.

- Справедливо, - ответил Шварц и взялся за изучение немецкого языка.

Несомненно, Иосиф был способным юношей: в тюрьме он стал читать Гейне на немецком языке.

Так и жили Шварц с товарищами в Лукьяновской тюрьме. Друзья, книги - вот что поддерживало арестованных. Они говорили о прочитанном, иной раз спорили, отстаивали свои мнения. Они считали: на свете много интересного! Со знаниями легче продолжать борьбу за народное дело!

ОДИННАДЦАТЬ

Летом того же 1902 года Корсаков снова появился в тюрьме. У него был особенно угрюмый вид. В руках белел лист бумаги. О» остановился в камере, у самой двери. За ним выстроились начальник тюрьмы и надзиратели.

Корсаков начал вызывать по списку:

- Гурский!

- Басовский!

- Литвинов!

- Бауман!

- Шварц!

- Блюменфельд!

- Крохмаль!

- Сильвин!

- Гальперин!

- Бобровский!

- Мальцман!

Корсаков назвал одиннадцать человек. Он ни на кого не смотрел. Брови у него поднялись дугой, волосы на голове были взъерошены, усы грозно торчали. Он напоминал громадную злую собаку. Она встретилась с чужими людьми в узком переулке. Им уйти некуда. Она вот-вот на них набросится…

Корсаков раздельно произносил слова:

- Я должен предупредить… Устраивайтесь на зиму в тюрьме поудобнее… Вас никуда не отпустят… Будет суд.

Мальцман через головы всех крикнул:

- А что же вы до сих пор думали? Мы мало ждали?

- Мало? - угрожающе спросил Гурский.