Пятеро против всех - [28]

— Уходи, Митя! — приказал Пастухов.

Боцман взвалил бородатого на плечо и припустил вниз по улице. Сергей отбежал от ворот и притаился в тени дувала соседнего дома. Из ворот с дикими криками выскочили вооруженные люди. Пастухов пару раз выстрелил поверх их голов и побежал следом за Боцманом.

* * *

Машина уже была заведена. Боцман сидел за рулем. Бородач, скованный наручниками, лежал на заднем сиденье.

— Гони! — крикнул Пастухов, запрыгивая в машину.

Надсадно взревел движок, «семерка» сорвалась с места и понеслась в кромешную темноту.

Вдогонку загремели частые выстрелы. Вдребезги разлетелся правый «стоп-сигнал», рассыпалось заднее стекло.

— Давай, давай, Митя! — Пастухов лихорадочно перезаряжал винчестер. — Блин, плохо без автомата, а!

— Даю, да не могу я быстрее! — пробормотал Боцман. — Дорога — дерьмо!

Свет фар выхватывал непрерывно петляющую грунтовку. Справа и слева были пески. Пастухов опустил стекло, наполовину высунулся из окна и несколько раз выстрелил назад, туда, откуда послышался шум моторов.

По количеству засверкавших сзади фар Пастухов определил, что преследует их три машины. Три машины — это плохо. Наверняка набилось в них человек двенадцать и наверняка вооружены они не только ружьями. Как бы подтверждая мысли Пастухова, над дорогой красиво разлетелись веером трассирующие пули.

— Гони, Митя! — заорал Пастухов.

— Гоню, гоню!

Как назло, дорога становилась все хуже и хуже. «Семерка», надсадно воя, пыталась вырваться из Дагестана в Ставропольский край. Им бы до Каясулы добраться, а там их уже не достать! Всего-навсего восемьдесят километров — по хорошей дороге меньше часа. Но то по хорошей, а здесь одна только видимость дороги. Название-то какое мерзопакостное — Каясула!

— Кажется, задний баллон пробило — машину ведет, — сказал Боцман, нахмурясь.

— Ты вот что, за тем барханом высади меня, метров через пятьдесят меняй запаску, а я пока их попридержу.

«Семерка» с трудом взобралась на песчаный пригорок, Пастухов на ходу выскочил из машины, отполз на несколько метров от грунтовки и занял позицию. Преследователи были близко. Яркие фары машин уже слепили глаза. Пастухов положил перед собой коробку с патронами и опять со вздохом вспомнил о своем автомате с двумя рожками, перемотанными изолентой, каждый. Удобно, в подсумок лазить не надо. Кончились патроны, перевернул рожки — и дальше стреляй короткими очередями. А тут!..

Главное сейчас — остановить первую машину. Дорога узкая, кругом песок, тем, которые идут следом, не пройти. Обычная партизанская тактика уничтожения колонн.

Когда машины были метрах в ста, Пастухов открыл огонь. От двух выстрелов вдребезги разлетелись фары головной машины. Но она не остановилась. В ответ раздались автоматные очереди. Когда пули пошли над его головой, Сергей откатился метров на пять влево, тщательно прицелился и выстрелил по движку. Машина упрямо перла по дороге.

— Ну, гад! Да если б я с тобой, сука, по-настоящему воевал!.. — При желании Сергей давно бы уже мог снять водителя из винчестера, но сейчас он не имел права стрелять в людей.

Он еще раз откатился в сторону, меняя позицию, чтобы преследователи не могли пристреляться, и нажал на спусковой крючок. На этот раз головная машина заглохла. Проехав в горку еще несколько метров, она встала, а потом вдруг, набирая скорость, покатилась назад. Видно, что-то у них было неладно с тормозами. Послышался грохот, потом раздалась страшная ругань — дагестанские ругательства вперемешку с русским матом. Через несколько мгновений раздосадованные происшедшим преследователи открыли по бархану, за которым скрывался Пастухов, шквальный огонь. Однако Сергея там уже не было. Цель достигнута, преследователи остановлены, он бежал что было силы по пыльной дороге к видневшейся вдали «семерке».

Боцман как раз заканчивал менять колесо.

— Можешь не торопиться, Митя, они еще не скоро. Тормоза у них, знаешь, отказали, — пошутил Сергей.

Он приоткрыл заднюю дверцу, осветил фонарем пленника. Бородатый уже пришел в себя. Он часто моргал, глядя на Пастухова.

— Ну что, Мухаммед, сын пророка и наместник его на земле, придется тебе проехаться с нами в Россию. Скажу тебе честно, ты стал заложником в одной очень опасной игре, которую я пока что не могу понять. В том случае если родственники согласятся обменять тебя на моего друга, с твоей головы не упадет ни волоска. Если нет… — Сергей многозначительно замолчал.

— Аллах покарает вас за это. Кто вы? — спросил пленник, и в его голосе Пастухов не услышал страха.

— Мы? Мы воины.

* * *

Через сутки Мухаммед уже находился в Архангельском. Расчет Пастухова был прост: здесь, под прикрытием Хусаинова, никто его искать не будет.

Пастухов был уверен, что после случившегося в Терекли-Мектебе все «чехи» встанут на уши — ведь похищен не боевик и даже не полевой командир, а ваххабитский идеолог, который каждый день в своих молитвах желает смерти неверным. Такой подлянки никто из них не ожидал. В справке, данной Горобцу, было черным по белому написано, что арест или задержание Абдо нежелательны, потому что могут вызвать возмущение в мусульманском мире. Ага, то есть капитана медицинской службы, который не одну сотню чеченов с того света вернул, можно из собственной квартиры красть, а ваххабитского идеолога из его дома ни-ни!