Пятеро против всех - [30]

— Отдай нам Абдо и говори сколько хочешь.

— Я должен задать ему пару вопросов до обмена. — Сергей сказал это таким безапелляционным тоном, что парень кивнул.

Пастухов подошел к пленному. Тот смотрел на него преданно и жалостливо, как побитая собака.

— Тебя как зовут?

— Пи…уков, — пробормотал он опухшими, покрытыми коростой губами.

— Как-как? — не понял Пастухов. Судя по всему, чеченцы повыбивали ему все зубы.

— Ва…им Пи… При…уков, — повторил он, стараясь произнести четче. Но четче не получалось.

— Вадим Прилуков? — догадался я.

— Да! — Из глаз пленного покатились слезы.

— Кем служил?

— Медик, — с трудом произнес он.

Теперь все стало понятно. У итоевцев Дока не было, но так как мы с позиции силы диктовали им свои условия, они по своим бандитским каналам навели справки в Чечне и нашли медика, у которого, как им показалось, фамилия Перегудов. Они просто ошиблись. Конечно, ведь парень почти не может говорить! Может быть, итоевцам даже пришлось выкупать его у другого тейпа. Впрочем, это сейчас не играет роли.

— Посалуста, восьмите меня, — произнес парень сквозь рыдания. Сергей понял, что если обмена сейчас не произойдет, они его убьют. Нужно было решать…

«Где же Док, где же Док?» — крутилось у него в голове.

Пастухов вернулся к чеченцу.

— Это не мы. Это другие, — сказал парень, кивнув на Прилукова.

— Я понял. Хорошо. — Пастухов сделал знак Боцману, и тот подвел Абдо Мухаммеда.

Чеченцы в свою очередь подвели своего пленника. Состоялся обмен. Боцман обхватил Прилукова за талию и потащил к машине. Парень едва перебирал ногами. Чеченцы по очереди обнимали своего родственника и о чем-то радостно лопотали.

Они сели в свои машины и уехали. Пастухов коротко свистнул. Из кустов выбрался Артист. Он подбежал к машине, в которой сидел Прилуков, заглянул внутрь:

— Так это же не Док!

— Вижу, что не Док, — произнес Пастухов зло. — Я что, должен был им парня на растерзание оставить?

— Да-а, — разочарованно протянул Артист. — И что же нам теперь делать?

— «Что делать», «что делать». В госпиталь его везти надо!

— Я имею в виду, как Дока искать? Может быть, его уже в живых нет?

— Типун тебе на язык! — Боцман даже сплюнул с досады.

— Артист, ты знаешь наш закон: пока своими глазами не увидел — не верь!

— Знаю. Только от этого не легче, — вздохнул Злотников.

* * *

Они отвезли Прилукова в госпиталь Бурденко. Его не хотели брать без документов, но Пастухов позвонил Голубкову и объяснил, что они вытащили пацана из плена. Тот в свою очередь тоже кому-то позвонил, и через несколько минут Прилукова увезли из приемного покоя на каталке. На прощание мы пожали ему руку и пообещали, что обязательно будем его навещать.

Глава пятая. Журналистка

Когда рано утром Пастухов с Боцманом и Артистом укатили на стрелку с чеченцами, Муха еще спал. Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.

Это был оператор с поста видеонаблюдения.

— Что такое?

— Тебя из «большого дома» к телефону. — «Большим домом» у них справедливо называлась дача, где обитали Хусаинов и его джигиты.

— Сейчас. — Олег, не торопясь одеваться, подошел к телефону.

— Иса Мирзоевич к одиннадцати должен быть в Думе, — услышал он голос секретаря Хусаинова.

— Понял, выхожу. — Олег вздохнул. А он-то думал, что сегодня удастся как следует выспаться.

Он напялил брюки, бронежилет и рубаху, нацепил кобуру, надел галстук и пиджак и оценивающе оглядел себя в зеркале. Вполне приличный вид — хоть сейчас в филармонию. Взял со стола рацию и вышел из дома охраны, на ходу поднеся к губам рацию, бросил коротко в микрофон:

— Машину!

— Есть! — раздался в ответ голос водителя.

Когда Муха подошел к «большому дому», бронированный «мерседес», специально выделенный Хусаинову из президентского гаража, уже стоял у крыльца. Обходя его, как предписано инструкцией, Олег внимательно оглядел кроны деревьев, росших за забором. Вроде ничего подозрительного. Он открыл обе дверцы машины: заднюю и переднюю — автомобиль был подогнан к крыльцу с таким расчетом, чтобы Хусаинов был бы сразу прикрыт броней автомобильных дверей.

Муха поднес рацию у губам:

— Пошли!

Дверь открылась, и в проеме показался охранник-чеченец. Сразу следом за ним шел Хусаинов. Папахи у него на голове не было — он нес ее в руках. За спиной Исы Мирзоевича шел еще один охранник. Таким образом, слева он был прикрыт машиной, сзади и спереди своими людьми. А с правого бока — три метра от крыльца до машины — его страховал Мухин. Правда, при этом голова Хусаинова все-таки оставалась незащищенной, потому что Олег роста был небольшого — и фамилия у него была соответственная, и прозвище немного обидное. Впрочем, он привык.

Привычка смотреть по сторонам, а не перед собой, выработалась у Мухи еще на войне. Во время спецопераций в горах или в «зеленке» опасность подстерегает тебя со всех сторон на каждом шагу. Ежесекундное изучение, «сканирование» местности становится там почти безусловным рефлексом, инстинктом. Пастухов некогда учил их, что у спецназовца глаза должны быть на спине. Инстинкт этот на всю оставшуюся жизнь, и не зря. Олег краем глаза заметил, как качнулась вдали ветка. И тут же шестым чувством, интуитивно понял — это не птица! Не раздумывая ни секунды, он толкнул Хусаинова вперед, на асфальт, и в это мгновение над их головами едва слышно прошелестела пуля.