Пятерка - [20]

Скорее всего их день был окончен только наполовину. Пообедав, они снова пойдут на плантацию. Может, будут тут работать, пока все ящики не наполнятся. Может, они с восхода здесь. Кочевник представил себе, как везут ягоды на фермерский рынок, или на винодельню, или куда-то, где их переработают в варенье или джем. Тяжелая работа, как ни посмотри. Он думал, глядя на девушку и проходящих мимо людей, что она им дает больше, чем воду. Кого потреплет по плечу, кого тронет за локоть, кому кивнет, с кем тихо перемолвится словом, кому тихо засмеется. Может быть, важнее воды доброта человеческая, подумал он. Потому что она тоже утоляет жажду.

Он знал, что она каким-то образом дает им силы, чтобы жить и работать дальше.

А еще… а главное, что она не останавливалась, чтобы попить самой, хотя наверняка была обезвожена и жажда ее мучила не меньше всех прочих. Она решила, что сперва всем даст воды и только потом займется собой.

Может быть, это всего лишь малая жертва в этот грубый и жаркий день. Может быть, это не много значит на самом-то деле, но жертва любого рода — не то явление, с которым Кочевник сталкивался часто.

— По коням, люди! — позвал Джордж, готовый влезть за руль.

— Ребята, готовы? — спросил Терри.

— Нет, — ответил Кочевник. — Я еще не готов.

Его заворожила происходящая сцена. Как эта девушка, пятнадцати-шестнадцати лет, обращалась ко всем, кто проходил мимо. У нее это выходило так естественно и казалось таким важным делом. Их никто не торопил. У некоторых торчали из карманов фляжки или полупустые бутылки воды, но видно было, чего они хотят — что им нужно. Вода от девушки у колодца.

Его охватило желание увидеть ее лицо. Такое чувство, что, если не увидит, другого шанса никогда не будет. Тут он себя спросил, большая ли важность? Подумаешь, молодая мексиканочка в растрепанной соломенной шляпе поит людей водой. И что такого?

Но он хотел увидеть ее лицо — было у него чувство, что в нем он увидит такую красоту, о существовании которой вообще забыл.

— Долбоюноши, так и будем стоять? — Берк вылезла из машины и остановилась, положив одну руку на бедро, в другой держа бутылку воды, в которой осталось еще два добрых глотка. Дети отступили на пару шагов. — Тепловой удар вам нужен?

— Уже идем, — ответила Ариэль, но не отошла от Кочевника.

Тут последний из рабочих получил свою воду и направился к остальным, сидевшим уже за столом под дубом за обедом и разговорами, а девушка у колодца окунула свой черпак и поглядела прямо на членов группы.

Протянула им черпак, предлагая пить.

Несколько секунд никто ничего не говорил и с места не двигался, а потом Майк сказал:

— Да черт возьми, попью я, если она предлагает.

И пошел вперед.

— Может быть, вода не совсем чистая, — предупредила Ариэль.

— Я вырос на колодезной воде, — ответил Майк. — Вроде бы не сильно помешала расти.

Он кивком поздоровался с женщинами, принесшими еду и стаканы, и взял один стакан со стола. Потом подошел к колодцу, сказал девушке «Buenos dias»[8] и протянул стакан. Девушка что-то сказала Майку, наливая воду, но так тихо, что Кочевник не расслышал. Майк залпом выпил воду и вернулся к группе.

— Холодная, — сказал он. — Девочка говорит всем добро пожаловать, и не надо бояться.

— Чего бояться? — спросил Кочевник. Он смотрел на девушку, которая будто их ждала. И сама еще не пила воды.

— Не знаю. Может, что вода не совсем чистая.

— По-моему, лучше держаться воды из бутылок, — сказала Ариэль.

— Эй, вы, мы тут сваримся! — Берк подошла поближе. — Хрен ли это с вами тут творится, люди?

— Дай-ка я рот сполосну, — сказал Кочевник, взял у Майка стакан и подошел к девушке.

Она снова окунула черпак и протянула ему. В тени полей шляпы он не мог толком разглядеть ее черты, только овал лица. Подойдя ближе, Кочевник снял темные очки, но даже тогда увидел лишь блеск ее глаз.

На расстоянии вытянутой руки он резко остановился, потому что его пронзило — нет, не страхом, но каким-то очень похожим чувством, и он был ошеломлен силой этого. Дальше не мог сделать ни шагу.

Она смотрела на него пристально из тени растрепанной соломенной шляпы.

Черпак был все так же протянут к нему, несколько капель упали на землю.

Кочевнику показалось, что да, он хочет пить и хочет избавиться от вкуса чизбургера во рту, но — как бы дико это ни звучало, — если принять сейчас воду, за это будет своя цена, и он боялся, что цену эту знает. Он смотрел только на девушку, все еще стараясь различить скрытые черты лица, но не мог рассмотреть. И чувствовал, что она тоже полностью на нем сосредоточилась, и это его еще больше пугало. Ее внимание ощущалось почти физически, оно будто нащупывало путь в самые скрытые уголки его личности, души и разума, будто он — пазл, который надо сложить, или ходячий кубик Рубика. Но и это было еще не все. Ощущение — будто чужой человек ворошит твое грязное белье или подобрался слишком близко к коробке порнодисков на полке за сложенными шмотками.

Она ничего не говорила, только ждала, и казалось, что времени у нее достаточно.

У Кочевника пот струился из всех пор. Ну у кого бы не струился на стоградусной[9] жаре? «Нет, — сказал он себе, — не полезу я в эти колючие заросли». Потому что ему мнилось, будто именно это она его приглашает сделать. Тут какая-то наколка, думал он. Наколка всегда есть, потому что не бывает ничего бесплатного. Если он примет у нее воду, то выйдет на эту плантацию и будет работать как зомби. Может, он плохо пригляделся, и эти люди, о которых он вообразил, будто им нужна ее сила и они благодарны ей за ее заботу, на самом деле обыкновенные зомби. Шли себе по дороге собственной жизни, пока она не заманила их, не напоила дурманной водой и не пристроила к работе на ежевике. Внушила им желание