Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее - [2]

В своих записках Мудрогель довольно много места отводит годам существования совета галереи, особенно того периода, когда совет возглавлялся И. С. Остроуховым. К Остроухову он еще при жизни П. М. Третьякова привык относиться с большим уважением, и это, по-видимому, помогло ему правильно разобраться в сложной работе совета и во взаимоотношениях его членов. Мудрогель дает в основном верную оценку деятельности прогрессивной части совета, вполне объективно освещая такое важнейшее мероприятие, как реэкспозиция галереи, произведенная в 1913 году И. Э. Грабарем.

Безусловно, старые кадры технических работников, какими являлись, кроме автора, А. М. Ермилов и недавно скончавшийся А, Г, Догадин, очень помогали совету своим большим опытом, приобретенным еще в период работы в галерее при П. М. Третьякове. Нельзя обойти молчанием их самоотверженную работу по спасению коллекций галереи во время известного московского наводнения 1908 года, что и было отмечено городской думой, наградившей всех их медалями.

В дальнейшем, в сложной обстановке первых годов революции, Мудрогель проявил себя исключительно активным работником, принимавшим непосредственное участие как в производственной, так и в общественной жизни галереи.

На протяжении всей своей долголетней работы в Государственной Третьяковской галерее Мудрогель неукоснительно придерживался усвоенных им от П. М. Третьякова традиций, стараясь передавать их последующим поколениям технических работников, делясь с ними своим громадным опытом и знанием музейного дела. Умер он в 1942 году, во время войны, в эвакуации, вдали от любимой им галереи, которой он. действительно, отдал всю свою жизнь.

Е. В. Сильверсван

МОЕ ДЕТСТВО В ДОМЕ ТРЕТЬЯКОВЫХ

Мне сейчас семьдесят два года, и так случилось, что я с самого рождения в течение всей моей жизни был непрерывно связан сначала с домом братьев Третьяковых в Лаврушинском переулке, а потом и с Третьяковской галереей.

Мой отец - Андрей Осипович Мудрогель - был крепостным крестьянином села Толмачи, Звенигородского уезда, Киевской губернии. После освобождения от крепостной зависимости в 1861 году он покинул свою родину и в поисках работы приехал в Москву. Здесь он случайно попал на работу в дом братьев Третьяковых и прослужил у Павла

Михайловича Третьякова двадцать лет - до своей смерти в 1880 году.

Дом Третьяковых тогда еще не имел никаких пристроек. Это был старинный дворянский особняк, переживший нашествие французов на Москву. При доме был большой, чудесный сад. В центральном дворе, при входе в музей, росли тогда высокие вековые деревья - тополя, липы и дубы. В саду были цветы - прекрасные розы, махровые пионы и сирень, а также яблони с китайскими яблочками. За этими яблочками мы, ребята - дети служащих у Третьякова, - иногда охотились, за что нам и попадало от наших родителей. Цветы нашего сада изобразил художник Максимов в ряде этюдов. [2]

Весь верхний этаж дома был занят жилыми комнатами семьи Третьяковых, а в нижнем этаже помещалась их торговая контора, и здесь же были три комнаты лично Павла Михайловича Третьякова - основателя галереи. Сначала оба брата - Павел и Сергей - жили вместе в этом доме, но, когда Сергей Михайлович женился, он переехал из лаврушинского дома в свой новый дом на Пречистенском бульваре, а Павел Михайлович остался со своей семьей в старом доме. [3]

Отец мой сначала не имел определенной работы по дому. Он делал «что укажут». Третьяковы скоро оценили его, и Павел Михайлович стал поручать ему приемку картин, оформление и развеску их и уход за ними в только что возникшей тогда галерее. К этому времени относится и начало сильного увлечения Третьякова собирательством картин. Теперь он мог покупать и большие картины, потому что весь обширный дом был в его полном распоряжении.

Сам Павел Михайлович тогда был еще молодым человеком и только что начал собирать картины. В 1856 году им была приобретена первая картина художника Шильдера «Искушение», [4] и этот год считается теперь годом основания Третьяковской галереи. Картин у него еще было мало. До этого Павел Михайлович собирал только рисунки, акварели, гравюры [5] и хранил их в шкафах и столах своей комнаты, спасая их от выгорания. С покупкой же картин нужно было подбирать рамы, устраивать штанги. Картины требовали развески и ухода. И мой отец мало-помалу становится первым ответственным работником галереи.

Помнить себя я начал рано, с трех-четырех лет. Мне вспоминается большой двор перед домом: двор выстлан камнем, отгорожен решетчатым забором от улицы и от сада. На дворе и в саду всегда тихо, просторно, красиво. Какие-то люди проходят по двору в дом - в ту дверь, где висела маленькая вывесочка: «Контора». Изредка отворяются парадные двери - они помещались на том месте, где теперь главный вход в галерею. Из дома выходили нарядные люди, кучер подавал им коляску, запряженную парой лошадей.

По утрам во двор въезжали ломовые извозчики, привозили кипы льняных товаров, сгружали их в амбары, расположенные в углу двора. Эти товары доставлялись из Костромы, где у Третьяковых была большая мануфактурная фабрика. Товары из амбара развозились по магазинам Москвы.