Пятая рота - [6]
Я обалдел! До меня только сейчас дошло, что оборванец и есть «покупатель», прибывший за партией сержантов для своей части.
«Вот этот вот… Не знаю как его назвать… Ка-пи-тан?! Там что? Все такие?! Что ж там творится-то, Господи?»
Остальные, глядя на капитана, обалдели не меньше меня: если «там» капитаны ходят в таком виде, то что можно сказать о сержантах и рядовых? Меж тем, я напряг свой слуховой аппарат, чтобы не пропустить того момента, когда мне следует выкрикнуть «я!».
Наш строй поредел человек на двадцать пять, но своей фамилии я не услышал. Может, они ошиблись? Но нет, капитан пересчитал «выкликнутых» и повел их к вертушкам. Значит, в его списке все сошлось, и меня там не было. Майор повернулся к нам:
— Разойдись.
Начиная с пол-одиннадцатого, пары вертушек стали подлетать к плацу каждые полчаса. Из вертушек вылезал очередной оборванец-офицер и в сопровождении майора и сержанта-пограничника шел на плац. Нас строили, выкликали новые фамилии и очередная группа, похватав вещмешки, грузилась на вертушки. Моя фамилия не упоминалась.
Меж тем, кружки на плацу становились все уже, оставшиеся от каждого кружка два-три человека образовывали новый кружок с такими же оставшимися из других кружков. Время шло к четырем, на плацу остались только человек двадцать сержантов различных родов войск, а вертушек больше не было и, похоже, не предвиделось. Нашу догадку подтвердил вышкарь:
— А вертушек сегодня больше не будет, — осклабился он с вышки.
— А ты откуда знаешь? — вскинулись мы.
— Так они после трех обычно не прилетают, а время — четыре доходит.
— А нас тогда куда?
— Не знаю, — пожал плечами погранец, — может, завтра полетите.
Настроение упало. Это что же? Мы — недостойные?! Все, кто с нами был в одной партии — уже в Афгане, а мы…
Снова ночевать во вчерашних палатках не хотелось. Ночью наверняка пригонят очередную партию, и койку придется делить, улегшись «валетом». Но еще больше не хотелось возвращаться в ненавистную и осточертевшую учебку за новым распределением.
Не припомню, чтобы какое-то место могло мне надоесть и опостылеть так как этот плац. Надоело все: и эта мутная Амударья, и Шайба — круглое здание таможни, и ажурный Мост Дружбы, и сторожевой катер. А погранцы на вышках — вообще вызывали ненависть и желание съездить им по сытым харям. Я и не предполагал, что так трудно попасть на войну. Зря, что ли, меня полгода гоняли в учебке, готовя для этой войны?! Зря, что ли, я изучал КШМ Р-142?!
Командно-штабная машина Р-142 представляла из себя ГАЗ-66 с КУНГом. «Кузов унифицированный нормальных габаритов» был поделен на два неравных отсека: большой бытовой, в котором было два топчана и столик, и меленький аппаратный, в котором находились четыре радиостанции, блок селективного вызова, блок ЗАС — засекреченной автоматической связи, и система тонкой подстройки антенн, коих было ровно шесть. Когда я впервые увидел радиостанцию, которою мне надлежало изучить, и на которой я буду служить все два года, я, признаться, потерялся от множества лампочек, тумблеров, кнопочек и индикаторов. Выучить такое сложное устройство за полгода, казалось, было невозможно. Но — не боги горшки обжигают. Много-много часов работы на этой радиостанции и пара-тройка затрещин, полученных мной за непонятливость, помогли мне ее изучить в кратчайший срок. Под чутким руководством командира взвода и двух старослужащих я изучил ее до винтика. И, хотя машина была рассчитана на устойчивый прием-передачу в радиусе трехсот пятидесяти километров, мне с нее удавалось ловить Иран (в этом не было ничего удивительного, до Ирана было рукой подать), Китай (это было сложнее, приходилось подстраивать антенну) и даже «Радио Монте-Карло» (а вот это был вообще — высший пилотаж: я ловил его от озонового слоя атмосферы и мог поймать только с четырех до шести часов утра). Особенно любил я похулиганить: подстроиться на милицейскую или пожарную волну и направить пожарных и милиционеров на ложный вызов. Вычислить меня было невозможно, так как армейская аппаратура была много совершенней милицейской. Да и если бы вычислили, что некий курсант балуется на досуге с радиостанции, то что? Между мной и гражданской жизнью был КПП и попасть в режимную часть можно было только с разрешения командира дивизии или начальника штаба. Кто бы рискнул их беспокоить ради таких пустяков? Поэтому, развлекался я, полностью уверенный в своей безнаказанности.
И вот меня, такого аса радиохулиганства, такого великого спеца по связи не берут на войну!
Оставшиеся сержанты образовали общий круг и сидели на своих вещмешках молча. Анекдоты были рассказаны, впечатления и воспоминания выговорены, настроение было скверное. Ближе всех к нам сидели три сержанта в красных погонах. Все трое были крепкие ребята, что неудивительно: если в учебке у связистов ФИЗО было пять часов в день, то пехота, кажется, весь день только этим и занималась: бегала, прыгала, подтягивалась, преодолевала полосу препятствий. Казарма пехоты находилась по соседству с нашей, и мы хорошо знали их распорядок: два раза в неделю пехота поднималась за час до общего подъема и бежала на полигон на занятия по тактической и огневой подготовке. Каждый раз, слыша топот сотен тяжелых армейских ботинок за час до подъема, я мысленно благодарил Господа Бога, что служу в доблестных войсках связи, а не в пехоте, и мне можно еще целый час поспать.
Временем великих испытаний, как для всей нашей огромной страны, так и для ее «скромного винтика» — парня из мордовской деревни Николая Осипова, — стали предвоенные годы. Война с Финляндией, а затем и Великая Отечественная сделали из бывшего пастуха офицера ГРУ Генштаба Красной армии. И первым назначением для молодого военного разведчика стала «невыполнимая миссия» в Стокгольме. Ему чуть ли не в одиночку предстояло в нейтральной стране «переиграть» абвер, гестапо, а заодно — и весь Третий рейх!..
Рядовым героям «невидимого фронта» трудно рассчитывать на достойное воздаяние за их смертельно опасную работу от своего высшего руководства. Вот и капитан ГРУ Генштаба Красной армии Николай Осипов вместо наград и почестей за доставку бесценных документов из гитлеровского вермахта получает направление в… мордовские лагеря без суда и срока. Там ему предстоит уберечься от новой вербовки, на этот раз в самые обычные «стукачи», и записаться в «штрафники». А премудрое начальство новоявленного «штрафника» уже продумывает многоходовую комбинацию по выводу из войны Финляндии и в этой операции капитану… нет, уже майору Осипову предназначена центральная роль суперагента.Роман является прямым продолжением романов «Иное решение» и «Другая сторона».
На невидимом фронте бои не затихают даже в мирные годы. Что говорить о страшном 1942-ом, когда полыхает огонь Мировой войны!Советский разведчик Николай Осипов, благополучно осевший в Стокгольме, передает денную информацию в Москву. Его противник оберст-лейтенант фон Гетц невольно становится сотрудником в деликатном процессе переговоров по сепаратному мирному соглашению между СССР и Рейхом. Высокие стороны должны подкрепить свои слова делом, чтобы у резидентов не возникло подозрений в нечистой игре. Державы легко идут на размен.
Все секретные агенты VI Управления РСХА были брошены на чрезвычайный розыск. От Варшавы до Парижа и от Копенгагена до Рима сотрудники Шелленберга совместно с агентами гестапо искали советского резидента с радиопозывными «Мершант»…А в это время капитан ГРУ Генштаба Красной армии Николай Осипов, добывая важнейшие сведения для советского командования о новейших танках «тигр» и их броне, находился на… Восточном фронте, на российской территории, временно оккупированной фашистами. Ему предстояло выполнить очередную «невыполнимую миссию», чуть ли не в одиночку противостоя всей мощи гитлеровской машины смерти.Роман является прямым продолжением романа «Иное решение».
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.
Это невыдуманные истории. То, о чём здесь рассказано, происходило в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу, в маленькой лесной деревушке. Теперешние бабушки и дедушки были тогда ещё детьми. Героиня повести — девочка Таня, чьи первые жизненные впечатления оказались связаны с войной.
Воспоминания заместителя командира полка по политической части посвящены ратным подвигам однополчан, тяжелым боям в Карпатах. Книга позволяет читателям представить, как в ротах, батареях, батальонах 327-го горнострелкового полка 128-й горнострелковой дивизии в сложных боевых условиях велась партийно-политическая работа. Полк участвовал в боях за освобождение Польши и Чехословакии. Книга проникнута духом верности советских воинов своему интернациональному долгу. Рассчитана на массового читателя.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».
Эта книга рассказывает о событиях 1942–1945 годов, происходивших на северо-востоке нашей страны. Там, между Сибирью и Аляской работала воздушная трасса, соединяющая два материка, две союзнические державы Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. По ней в соответствии с договором о Ленд-Лизе перегонялись американские самолёты для Восточного фронта. На самолётах, от сильных морозов, доходивших до 60–65 градусов по Цельсию, трескались резиновые шланги, жидкость в гидравлических системах превращалась в желе, пломбируя трубопроводы.
Из этой книги читатель узнает о жизни и боевых делах Героя Советского Союза Г. Н. Ковтунова.С большим знанием дела рассказывает автор о трудной, но почетной профессии артиллериста, о сражениях под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии.Читатель познакомится с соратниками Ковтунова — мужественными советскими воинами.Образ положительного героя — простого советского человека, горячего патриота своей Родины — главное, что привлечет читателя к этой книге.
Старший прапорщик Сергей Ефимов вроде бы навоевался вдосталь. За его плечами три года в Афгане в должности командира взвода. Вернулся оттуда с орденом Красной Звезды. Но почему-то его продолжает тянуть на войну. Он не может сидеть дома, пока в горячих точках погибают молодые, необстрелянные пацаны. И прапорщик снова возвращается в горы. На этот раз — в Чечню. И вот он вместе со своей группой выходит на реализацию разведданных в «зеленку»…
Костя по прозвищу Беспросветный, отсидев за убийство своего командира-предателя, выходит на свободу без малейшего понимания, как дальше жить. Идти ему, по большому счету, некуда: нет теперь ни жены, ни дома. Да и на приличную работу с такой биографией не устроишься… Но судьба дает ему шанс переиграть свою жизнь. В составе Добровольческого русского отряда Костя отправляется на гражданскую войну, идущую на территории бывшей Югославии. Ему, боевому офицеру, прошедшему пекло Афгана, убивать не привыкать. Теперь это — его ремесло.
Николай Прокудин служил в Афганистане в 1985–1967 годах в 180 МСП 108 МСД. Судьба берегла его, словно знала, что со временем Николаю суждено стать писателем и донести людям правду об одной из самых драматических страниц истории нашей страны.
Горы и ущелья Афганистана. Песок, раскаленный зной. Залпы тысяч орудий… Душманы ведут жестокую войну против советских войск. В очередной схватке с «духами» у одного из блокпостов взвод специальной разведки во главе со старлеем Александром Калининым лицом к лицу столкнулся с отрядом коварного Амирхана. Первое сражение с врагом окончилось победой нашего спецназа. Но Амирхан — опасный противник. Он придумал хитрый план нового нападения. В ход на сей раз пойдут реактивные снаряды, которыми расстреливают советскую военную базу, офицеры в качестве заложников и даже один предатель из числа наших «спецов»…