Пятая колонна. Рассказы - [69]

– Это ведь ваша комната, если не ошибаюсь? – спросил английский журналист.

– Она зарегистрирована на мое имя, – сказал я. – Иногда я в ней сплю.

– А виски чей? – спросил он.

– Мой, – сказала Манолита. – Одну бутылку они уже выпили, я принесла другую.

– Молодец, дочка, – сказал я. – За мной три.

– Две, – сказала она. – Та была в подарок.

На столе рядом с моей пишущей машинкой стояла огромная наполовину открытая банка консервированной ветчины, розовой, с белой каемкой сала; время от времени кто-то подходил, отрезал ломтик перочинным ножом и возвращался к игре. Я тоже отре́зал.

– Твоя очередь в ванную следующая, – сказал я Элу, который разглядывал комнату.

– Здесь симпатично, – сказал он. – Откуда ветчина?

– Мы ее купили у интенданта одной бригады, – сказала Манолита. – Смотрите, какая она нежная.

– Кто это – мы?

– Мы с ним, – сказала она, кивая на английского корреспондента. – Правда он милый?

– Манолита очень любезна, – сказал англичанин. – Надеюсь, мы вас не стесняем?

– Ничуть, – сказал я. – Возможно, позднее мне захочется поспать, но это будет еще не скоро.

– Мы можем перейти в мой номер, – сказала Манолита. – Вы ведь не сердитесь, Генри?

– Конечно, нет, – сказал я. – А кто эти товарищи, которые бросают кости?

– Не знаю, – сказала Манолита. – Они пришли мыться, а потом остались поиграть в кости. Все были очень милы. Вы уже знаете мою плохую новость?

– Нет.

– Это ужасно. Помните моего жениха, который служил в полиции и поехал в Барселону?

– Да, конечно.

Эл вошел в ванную.

– Ну так вот, его убили в случайной перестрелке, а он так и не выправил мне документы, хоть обещал, и сегодня я слышала, что меня собираются арестовать, а у меня в полиции нет никого, к кому я могла бы обратиться за помощью.

– За что арестовать?

– За то, что у меня нет документов; они говорят, что я все время трусь среди вас и среди людей из бригад, поэтому я, наверное, шпионка. Если бы мой жених не подставился под пулю, все было бы в порядке. Вы мне поможете?

– Конечно, – сказал я. – Ничего с вами не случится, если вы ни в чем не виноваты.

– Может, мне лучше остаться с вами – для верности?

– Чтобы я тоже влип, если за вами что-то числится?

– Значит, мне нельзя остаться у вас?

– Нет. Начнутся неприятности – позвоните мне. Я никогда не слышал, чтобы вы кому-нибудь задавали вопросы, касающиеся военных действий. Думаю, вы чисты.

– Я действительно чиста, – сказала она и добавила, отвернувшись от англичанина и склонившись к моему уху: – Как вы думаете, а с ним мне можно остаться? Он-то в порядке?

– Откуда мне знать? – сказал я. – Я его первый раз вижу.

– Все-таки вы сердитесь, – сказала она. – Давайте не будем сейчас об этом думать, а лучше пойдем обедать, и пусть всем будет хорошо.

Я подошел к игравшим.

– Вы пойдете обедать?

– Нет, товарищ, – не поднимая головы, ответил тот, который как раз бросал кости. – Хотите сыграть?

– Я хочу есть.

– Мы вас тут дождемся, – сказал другой игрок. – Ну, давай, бросай, я ставлю.

– Разживетесь деньжатами – тащите их сюда, сыграем.

Кроме Манолиты в комнате находился еще один знакомый мне человек. Он был из Двадцатой бригады, и это он заводил патефон. Это был венгр, но грустный венгр, не из тех, что вечно веселятся.

– Salud camarade, – сказал он. – Это летчики, которые служат здесь по контракту. Наемники… Зарабатывают по тысяче долларов в неделю. Они воевали на Теруэльском фронте, теперь прибыли сюда.

– А в мой номер как они попали?

– Один из них вас знает. Но сейчас ему пришлось уехать на аэродром. За ним прислали машину, когда игра уже началась.

– Рад, что вы заглянули, – сказал я. – Приходите в любое время и чувствуйте себя как дома.

– Я пришел послушать новые пластинки, – сказал он. – Вам не мешает?

– Нет. Все хорошо. Выпейте.

– Я лучше съем кусочек ветчины, – сказал он.

Один из игроков подошел и отрезал ломтик себе.

– Вы не видели тут парня… Генри, хозяина этой комнаты? – спросил он меня.

– Это я.

– О, – сказал он. – Простите. Не хотите сыграть?

– Позже, – сказал я.

– Ладно, – сказал он и, набив рот ветчиной, гаркнул: – Эй ты, дегтярь[95] гребаный, бросай так, чтобы кости отскакивали от стенки!

– Тебе-то уже все равно ничего не поможет, товарищ, – проворчал человек, бросавший кости.

Эл вышел из ванной. Теперь он был весь чистый, только вокруг глаз остались круги въевшейся грязи.

– Сотри полотенцем, – сказал я.

– Что стереть?

– Посмотри на себя в зеркало.

– Оно совсем запотело, – сказал он. – Да и черт с ним. Главное – я чувствую себя чистым.

– Пошли есть, – сказал я. – Идем, Манолита. Вы не знакомы?

Я заметил, как она окинула Эла взглядом.

– Рада познакомиться, – сказала Манолита.

– Очень здравая, я считаю, идея, – сказал англичанин. – Давайте пойдем поедим. Но где?

– Они что, в крэпс играют? – спросил Эл.

– А ты разве не заметил, когда вошел?

– Нет, – ответил он. – Я только на ветчину смотрел.

– Да, в крэпс.

– Вы идите ешьте, – сказал Эл. – А я здесь останусь.

Когда мы выходили, шестеро сидели на полу, а Эл Вагнер подходил к столу, чтобы отрезать себе ветчины.

Я успел услышать, как один из летчиков спросил:

– Вы в каких войсках служите, товарищ?

– В танковых.

– Говорят, от них теперь никакого толку, – сказал летчик.