Пятая графа - [7]

Как вдруг аж в 1946-м году в село примчался зелёный армейский "козлик", откуда вышел молодцеватый полковник при многих орденах, а с ним нарядная дама, казалось, состоявшая из одних кружев. Оказывается, это была единственная уцелевшая Фенина родня - двоюродная бабушка с мужем. Ближе не осталось никого, мужчины лежали в могилах от Сталинграда до Берлина, всех остальных поглотила ненасытная утроба Бабьего Яра. Из огромной еврейской мишпохи летом сорок первого вместе с оборонным заводом из Киева эвакуировалась только Рива Гольц с маленькой дочуркой, но и Рива давно уже спала вечным сном в могиле за оградой сельского кладбища...

Разумеется, Феню забрали в город: Варвара так и не дождалась своего мужа-танкиста, так что девочке лучше было превратиться во внучку полковника, чем оставаться простой крестьянкой. Впрочем, полковник не забыл и "солдатку" с её родным сыном, сумел вытащить их в город - и хорошо, потому что вскоре по сёлам прокатился послевоенный, третий по счёту голодомор. Варвара же пристроилась в полковничьей семье домработницей, Ванюшка учился в городской школе, затем в ГПТУ, отслужил в армии, пошёл на завод.

И всё бы хорошо, если б на скромной вечеринке, посвящённой возвращению Ивана из армии, старшеклассница Феня не втрескалась в него по уши! После долгой разлуки и он посмотрел на названную сестричку Теклю глазами созревшего мужчины и нашёл, что она действительно расцвела и если не считать лёгкой горбинки на носу, стала настоящей красавицей. Впрочем, горбатый нос нисколечко не портил прекрасного девичьего лица, даже наоборот - предавал ему неизъяснимую прелесть...

Короче, их чувство быстро стало взаимным. Ещё пару лет молодые люди тщательно таились от окружающих: ждали, пока Феня закончит школу и поступит на первый курс недавно открывшегося Института народного хозяйства. Вот тут они и заявили: всё, подаём заявление в ЗАГС, свадьба через три месяца. Все были в шоке. Двоюродная бабушка, жена полковника билась в истерике и вопила, что Иван ударил её кинжалом прямо в сердце, что она давно обо всём подозревала, но не хотела верить, что порядочная девушка из порядочной еврейской семьи решится выйти замуж за гоя... (Хотя это, конечно, ерунда, ни о чём она не подозревала, потому что Фенечка много лет росла рядом с Ванечкой как сестра - каким подозрениям тут было место?!)

Полковник угрюмо молчал. Кажется, в глубине души он даже сочувствовал молодым, и если бы всё зависело только от него, так бы одними женскими воплями и обошлось. Но тут, за неимением ближних, в дело вмешались дальние родственники и единодушно заявили, что во всём виновата "солдатка" Варвара, самовольно, без чьего-либо согласия окрестившая еврейскую девчушку. И вообще, спасаться от верной гибели в украинской семье - одно дело, но выходить замуж за украинца, менять благородную фамилию Гольц на Проценко и рожать детей-полукровок - совершенно другое. Всему же есть предел!..

Короче, разгорелся нешуточный семейный скандал, в результате которого разъярённая Феня сверкнула огромными васильковыми глазами, топнула ножкой и вместе с будущей свекровью ушла жить на квартиру к будущему мужу - благо завод выделил Ивану восьмиметровую комнатушку в коммуналке. Никто их не провожал, никто не сказал доброго слова на прощанье. Только угрюмый полковник без лишних слов поманил Ивана в свой домашний кабинет, извлёк из шкафа солдатскую флягу, плеснул в две небольшие кружки чистейшего спирта и промолвил, чокнувшись: "Держись, парень".

Такую вот историю услышал я от отца в ту ночь...

6

Потом родился я. Затем умерла бабушка Варя - что-то там у неё с сердцем случилось, хотя лично я подозреваю, что больше всего её угнетала нелепая, полная странных поворотов история с удочерением еврейской девочки и "благодарностью" за это.

Ни с еврейской, ни с украинской роднёй никто из нас контактов не поддерживал: поступки бабушки и родителей были строжайше осуждены с обеих сторон. Каждый смотрел на ситуацию со своей колокольни. Украинцы говорили о бабушке Варе и об отце: зачем было спасать эту жи... еврейку, то есть чтобы их из-за этого грязью облили?! Евреи говорили о маме: зачем было выходить за Ивана замуж, к чему ложиться с ним в супружескую постель - разве мало, что его с матерью от голода спасли?! При этом каждый по-своему, с обывательской точки зрения был вроде бы прав... и в то же время жесточайшим образом заблуждался! Они ж одного не учитывали: теплоты простого человеческого сердца, простой человеческой любви, которую каждому дано познать хотя бы раз в жизни, да не каждый умеет распознать это святое чувство...

Вот так и получилось, что подвиг (да-да - настоящий подвиг!) "солдатки" Варвары был вроде бы достоин увековеченья в музее Яд-Вашем, но в то же время об этом не могло быть и речи.

А может, сами эти люди и не любили никогда по-настоящему, а?! Потому и думали так, как думали... Помогали тому лишь, кому нужно помочь - так как завтра он тебе руку помощи протянет. Женились только на женщинах своего круга, замуж выходили за нужных женихов.

Жаль мне их, однако.

А бабушка Варя... А что бабушка?! Старая солдатка не требовала абсолютно ничего, никакой благодарности. Видела ее разве что от родителей... Помню бабушку в её родном селе на Черниговщине - туда она после безобразного скандала сбежала доживать остаток жизни. Внешность её представляется мне какой-то туманной, нереальной, зато хорошо помню странную для меня, тогдашнего картину: бабушка Варя сидит на своей кровати - ну, знаете, обычная железная кровать с никелированными шариками на спинках, - а мама с папой по обеим сторонам присели, и каждый опустил голову ей на колени: мама слева, папа справа. Бабушка Варя гладит по голове каждого да приговаривает: "Дiти мої, дiточки..." Вот и вся благодарность! И зачем ей что-то ещё, какие-то другие знаки внимания, когда оба ребёнка, родной сын и названная дочь и теперь вместе с ней? Зачем деревце "праведника мира" в Яд-Вашем, когда у Ванечки и Фенечки-Секлеты в свою очередь - сын, её внук. То есть я...