Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара - [48]

«Коммунист», пользуясь словами Пастернака, был «продуктом разных сфер». В этой идеологической коммунальной квартире, несмотря на явно реформаторский курс Фролова и Биккенина, кого только не было.

Собственно, так повелось еще со времен Косолапова: несмотря на вполне определенные позиции главного редактора, в «Коммунисте» и до перестройки присутствовали товарники (по сути – рыночники) и антитоварники, сталинисты-ортодоксы и еврокоммунисты (по своим взглядам).

И уж тем более во фроловско-биккенинские времена журнал был обречен на превращение в дискуссионный клуб, причем по самым разным вопросам, в том числе бытовым. Бунтарь Ярошенко однажды, уже во времена Биккенина, сохранившего фроловский курс, с высоты своего впечатляющего роста выступил против потери времени на катание сотрудников редакции посреди дня в ту самую цековскую столовую в Никитниковом переулке.

Появлялись совсем чужие партийному изданию люди, но их работа в журнале лишь подтверждала тот факт, что «Коммунист» – это не стыдное место даже для вне– и антисистемных журналистов. Каковым был, например, знаменитый в те годы журналист Геннадий Жаворонков, вдруг обнаруживший себя в тесном тихом кабинете на улице Маркса – Энгельса, а не в суетной круговерти редакции «Московских новостей». Задержался он там, правда, ненадолго.

А вот несколько чужой партийному духу литературный критик Игорь Дедков, у которого что-то не сложилось с Сергеем Залыгиным, и он не перешел на работу в «Новый мир», принял приглашение «Коммуниста», стал обозревателем по вопросам культуры и литературы и задержался в журнале, уже переименованном в 1990-х в «Свободную мысль», на годы.

Чужой не чужой, а точно так же ходил на редколлегии и проводил дни и ночи на рабочей даче в «Волынском», где писались речи Горбачева. Из дневниковых записей Игоря Дедкова: «6.1.88. Волынское. С вчерашнего дня. Лацис, Колесников, Ярмолюк, Антипов (Алексей Антипов – ответственный секретарь «Коммуниста». – А. К.), профессор-психолог Зинченко Вл. Петрович».

Лацис в свое время пытался перетащить Дедкова в Прагу, в «Проблемы мира и социализма», но назначение было заблокировано в силу полудиссидентской репутации Игоря Александровича, который еще в 1956 году стал лидером студенческого бунта в МГУ. И вот во времена «Коммуниста» невозможное стало возможным – живший долгие годы в Костроме литературный критик был приглашен в Москву, и редакция партийного журнала перехватила его у самого популярного толстого журнала.

У Дедкова был свой, вполне ясный мотив для работы в «Коммунисте». В апреле 1987 года он записал в дневнике: «В последние месяцы во всех устных выступлениях я поддерживаю новую, т. е. задержанную, литературную волну и вслух обсуждаю проблемы, связанные с нашим прошлым… Время решающее: или социализм будет возрожден в нашей стране, или – похоронен на долгие десятилетия и навсегда; отношение к сталинскому прошлому – это отношение к настоящему и будущему».

Это был главный мотив – никто не претендовал на разрушение социалистической системы, только на ее очищение и улучшение.

К слову, чтобы утвердить Дедкова обозревателем, Биккенину пришлось обратиться к Горбачеву – как и Фролову по поводу Лациса. Генеральный секретарь вообще очень внимательно относился к «Коммунисту»: забрав к себе помощником Ивана Фролова, он сам выступил с инициативой приглашения на пост главного редактора Наиля Биккенина. А при утверждении на Политбюро сказал о нем: «Он был за перестройку еще до перестройки». Что и неудивительно: именно Биккенин вписал в текст горбачевского доклада еще в конце 1984 года слово «ускорение» и словосочетание «человеческий фактор». Для Наиля Бариевича, опытного идеологического работника аппарата ЦК, это был второй приход в «Коммунист» – в 1960-х он здесь уже работал, и тоже в неплохой команде: в то время в редакции трудился, например, Александр Бовин, точно определивший место журнала в идеологической иерархии: «Коммунист» выступал «как своего рода камертон для настройки всех идеологических инструментов в Советском Союзе». Биккенин целиком сохранил фроловскую команду.

«„Коммунист“ 1987–1989 годов – очень интересное явление, – писал Егор Гайдар. – Там работали и те, кто оказался среди национал-социалистов или в коммунистической фракции Государственной думы, и те, кому было суждено проводить либеральные реформы. Были здесь и заслуженные, проверенные партийные аппаратчики, и бывшие полудиссиденты, и молодежь, мобилизованная из академической науки».

От высокой теории Гайдару-редактору отдела пришлось обратиться к самой что ни на есть приземленной практике, чтобы сделать из нее теоретические выводы – о том, как старая система сопротивляется новым формам хозяйствования, фактически рыночным во внерыночной системе. Сюжет был, как заметил Лацис, не то что не теоретический, даже не журнальный, скорее – газетный. И конфликтный.

Речь шла о легендарном главе артели золотодобытчиков «Печора» Вадиме Туманове, который когда-то еще совсем молодым человеком сел по 58-й статье, а потом набирал сроки побегами из зоны. Ему Владимир Высоцкий посвятил свои песни «Был побег на рывок» («Пнули труп: „Сдох, скотина! / Нету проку с него: / За поимку полтина, / А за смерть – ничего“») и «В младенчестве нас матери пугали» («Мы Север свой отыщем без компаса – / Угрозы матерей мы зазубрили как завет, / И ветер дул, с костей сдувая мясо / И радуя прохладою скелет»).