Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара - [37]

Через кафедру Сыроежина прошли Михаил Дмитриев, Сергей Васильев, Альфред Кох, Оксана Дмитриева, так что интерес к его работам «московско-ленинградской» группы был неслучайным.

Иерархии подменяют собой хозяйственные структуры, развивал Гайдар теорию административного рынка. А наиболее «успешные» в иерархическом, административном смысле отрасли, как писал Егор в «Экономических реформах и иерархических структурах», «продолжают расти независимо от эффективности соответствующих производств, дефицита соответствующей продукции». Недостаток ресурсов, сжираемых высшими иерархиями, «затрудняет формирование новых отраслей, вызванных к жизни следующим этапом научно-технического прогресса».

«Мне кажется, от этого хеппенинга все ловили кайф», – скажет потом Сергей Васильев, ребята из лаборатории которого обеспечивали всю техническую часть семинара в «Змеиной горке».

Было очевидно, что три главных действующих лица конференции – Васильев, Гайдар и Чубайс. Тощий Анатолий Борисович, «похожий на цыпленка за рубль семьдесят пять копеек», как скажет потом участник семинара Ирина Евсеева-Боева, председательствовал, будучи облаченным в короткую вельветовую куртку. Егор, наверное, был единственным человеком в костюме и галстуке. На фотографиях еще можно увидеть рядом друг с другом Оксану Дмитриеву и Чубайса, впоследствии заклятых врагов. Совершенно по-западному – в кожаной куртке, джинсах и модных очках – выглядел Авен. Удивительно, но все члены команды на этих фотографиях узнаваемы – и Сергей Игнатьев, и Константин Кагаловский, и Олег Ананьин, и Вячеслав Широнин, и Григорий Глазков.

Гайдару понравился доклад Кагаловского «Финансовый механизм и экономическое поведение предприятий», выступление Авена про сельское хозяйство, то есть – завуалированно – про теорию административного рынка. Все были в восторге от доклада Ирины Евсеевой, которая показала, как в реальности работает система материально-технического снабжения. «Мой доклад им очень понравился, – вспоминала потом Ирина, – потому что они были теоретики, а я рассказывала о вполне практических вещах».

В принципе, конечно, названия докладов были эвфемистическими и несли на себе печать и некоторой естественной не то чтобы пугливости, но желания закамуфлировать подлинный смысл от чужих и от Большого брата, и привычки писать так, как писали в конце 1970-х – начале 1980-х. «Хозяйственный механизм» по-прежнему был главным словосочетанием. Как и другой эвфемизм для обозначения проблем, в том числе инфляционных и структурных, – «несбалансированность».

Сам по себе состав докладчиков обозначал контуры команды, из которой потом выделилось ядро – те люди, которые готовы были идти во власть, обладая примерно одинаковым пониманием того, что и как нужно делать. Иные были не готовы к такой работе – кто-то по причине нежелания уходить из науки, а кто-то – в силу разных взглядов на суть и методы реформирования экономики. В науке остались Ананьин и Широнин, по своим траекториям стали двигаться Ярмагаев и Оксана Дмитриева; Михаил Дмитриев в предреформенный и реформистский период 1991–1992 годов был рядом с командой, но не в кабинете министров, а в Верховном Совете; Кордонский тоже немного поработал в окрестностях Старой площади. А непосредственно в первом правительстве или в его аппарате в том или ином качестве работали докладчики «Змеинки» Гайдар, Чубайс, Васильев, Глазков, Авен, Евсеева, Игнатьев, Кагаловский.

«Закончив работу, жжем костры, поем песни, шутим, – вспоминал Гайдар в «Днях поражений и побед». – На завершающем семинаре-капустнике я изложил два возможных сценария развития кризиса». Первый назывался «На гребне», в нем «определялось, кто какую роль будет играть в реформировании». Второй назывался «В складке» – в нем «определялись сроки заключения и размеры пайки, которую предстоит получать участникам семинара». Словом, или пан, или пропал – таким было ощущение 1986 года.

Очень скоро высшему руководству страны стало понятно, что ускорением социалистическую экономику не спасти. Нужны экономические реформы, а не просто перенаправление форсированных государственных инвестиций. И реформы должны быть осмысленными. Соответственно, нужна их концепция. «Стало ясно, что невозможно все время спрашивать министров и людей от станка, нужно спросить у науки. И тогда для ученых открылись ворота ЦК и правительства», – вспоминал то время Евгений Ясин.

В июньской книжке «Нового мира» за 1987 год, тираж которого последовательно рос и в то время составлял полмиллиона экземпляров (а в 1988 году почти утроился), появилась статья экономиста и писателя Николая Шмелева «Авансы и долги».

Бывают авторы одной книги. А бывают авторы одной статьи. И этого достаточно, чтобы войти в историю, как вошел в нее Николай Шмелев со статьей, которая вышла незадолго до июньского (1997 года) пленума ЦК КПСС по экономике – от него принято отсчитывать начало попыток экономических реформ в горбачевскую эру.

Само название статьи – «Авансы и долги» – обрело значение едва ли не крылатого выражения, идиоматического оборота. А Шмелев, шестидесятник в классическом смысле слова, будучи и писателем, и академическим администратором (последняя должность в его карьере – директор Института Европы РАН), остался в истории прежде всего провозвестником экономической перестройки.