Пять ночей. Вампирские рассказки - [56]

Демон не ответил, только приложил палец к губам.

Я смотрела на Майка. Поначалу могло показаться, что он просто набивает руку, тренируется, что ему нравится теннис и гулкая тишина этого мертвого стадиона. Потом ощущение стало меняться. Что-то не так было в этой тренировке. Он бил по мячам с точностью до остервенения, отбивал их так, будто каждый из них был его персональным врагом. Вдруг — бац — от очередного удара порвались струны. Майк отбросил ракетку и взял другую, тогда рядом я заметила еще две изуродованные ракетки. Он продолжал в том же духе, и мне казалось, что я слышу его дыхание, тяжелое и отрывистое, и даже то, как брызжет со лба пот. Темп нарастал. Мячи улетали в темноту, и у меня вдруг мурашки поползли от страха, тяжелого давящего ужаса перед одиночеством и пустотой этого места, когда оно не заполнено толпами фанатов с пивом и хот-догами и не освещено мощнейшими прожекторами. Как это — быть там одному в пятачке света, окруженному плотной тьмой, такой же непроницаемой, как безысходность… А мне — находиться всего в нескольких метрах от него, незамеченной, в тени, во тьме, в другом мире, и видеть Майка Нормана фактически впервые.

Бац — еще одна ракетка отправилась на покой, сломанная пополам, но все продолжалось. Демон сидел рядом со мной неподвижный, как призрак. Внезапно Майк слишком сильно замахнулся или просто выбился из сил, и следующая подача автомата покачнула и развернула его. Он не удержался на ногах и рухнул в траву ничком. Я прерывисто вдохнула, Демон не пошевелился. Прошло несколько секунд, но Майк не поднимался, он лежал там, зарывшись лицом в траву, вцепившись в нее руками, и вздрагивал, будто через него пропускали редкие заряды тока.

Без слов я встала и ушла, стараясь ничем не стукнуть, перебираясь через ряды к ступенькам, и начала полноценно дышать только у Демона в машине. Он смотрел на меня без улыбки, будто ждал.

— Ты все еще веришь, что я и моя кровь приносим счастье? — спросил он наконец.

— Только не ему…

— Я тебя расстроил.

Я провела ладонями по лицу, потом повернулась к нему.

— Нет, Генри, ты не расстроил меня. Просто мне следовало поверить тебе и не требовать иллюстраций. И… если не секрет, сколько это будет длиться? Пока не надоест?

— Пока не влюбится.

Я уставилась на него.

— Как это? Разве ты не пытался все это время доказать мне, что на самом деле Майк только притворяется?

— Пойми, раньше он притворялся, чтобы крышей не поехать, но скоро дела пойдут гораздо хуже.

— Фактор тридцати, да?

— Точно. Он еще молод и по-настоящему не зависим, но осознает, что этого не избежать. И скоро ему ничего не останется, как любить меня. Дай ему срок. Он работает над собой, да и, как ты сказала, нельзя недооценивать кровь. И в конце концов лет через двадцать это произойдет, ад станет раем, а демоны — ангелами. И вот тогда, Байла, тогда мы и расстанемся.

— Значит, стоит Майку действительно стать счастливым, и ты его освободишь?

— Тогда это не будет так называться. Я его выставлю. За год-два он догонит свой биологический возраст и останется в чуждом мире с бесконечной болью, без понятия, как жить дальше и жить ли вообще.

О да. В любой игре есть любители и профессионалы. Игра в Бога не исключение… и Демон, похоже, хочет пальму первенства.

— Ты… думаешь, он не сможет адаптироваться опять… то есть создать себе реальность заново?

— Не исключаю. Но там ему будет так же плохо, как сейчас здесь.

Я вспомнила густую тьму, обступившую точку света на необъятном поле плотнее, чем самый высокий тюремный забор с колючей проволокой. И мне снова стало так жутко, что я почти окаменела, пока Демон не стер пальцем слезинку с моей щеки.

— Он твоих слез не стоит, миленькая.

— Я не о том. Просто… представила вдруг, что я не наследница Кортес, и что бы я стала в такой ситуации делать?

— Ты не попала бы в такую ситуацию, поверь мне.

— Скажи мне, Генри… А если бы я не была Сониной внучкой? Ты говорил бы со мной как сейчас? Или смотрел бы на меня как на обычную… как на…

Он отвел мне прядь волос со лба и дотронулся до него губами.

— Ведь на самом деле тебе не нужна правда. Я люблю тебя, Байла Морена, ты знаешь, но жизнь не признает «если бы».

Я не хотела заканчивать на этой ноте, просто закрыла глаза, чтобы побыть несколько секунд в полном одиночестве, и он сцепил вокруг меня руки. Демон здорово мог создавать иллюзию неприсутствия. К тому же он был прав — мне не нужна была правда. Что я ожидала услышать — ах, Байла, да ты ж такая замечательная и уникальная, что даже умирая от голода на темной улице в комендантский час я бы это понял и не убил бы тебя? Ерунда. Кровь — она ведь у всех одинаковая.

— Генри, а правда Соне сто двадцать лет?

— Сто тридцать два, — сказал он, укачивая меня как маленькую. — И черт побери, разве она не красотка?

* * *

PAUSE

…Стакан молока с медом не помог — сон все еще не шел, да и небо уже серело, приближаясь к рассвету. Я протянула руку наобум, сцапала с тумбочки телефон и набрала номер. Навряд ли. Навряд ли он уже вернулся.

— Слушаю, — раздался в трубке уставший голос Майка.

Не ожидала, что так быстро… Думала — пока подойдет, я буду знать, что сказать.