Вы должны знать, что вы видите,
Когда видите меня.
Убивайте нас, наши братья и сестры -
Война началась.
Лестат, Убийца волков
Шоу-бизнес, как и политика,
всегда замешан на крови.
Жан-Клод, Мастер Сент-Луиса
Ни одного закона я не знаю, по которому сын отвечал бы за действия своего отца. Ладно, пусть я еще не супер-юрист, но какие-никакие представления у меня есть. И ума не приложу, почему я должен расхлебывать папашину истребительскую деятельность, если он и наследства мне толком не оставил.
Мой отец, Д. Дж. Норман, умер очень вовремя, буквально через пару лет после заключения перемирия между людьми и не-мертвыми, получившего в народе название «Бизнес-ланч». Он был слэйером всю свою жизнь и ничего не умел делать, кроме как охотиться на монстров, поэтому его смерть и была к месту. Слэйерам хорошо платили, но куда девались все эти деньги, сам черт не знает — во всяком случае, после оглашения завещания мне приходилось радоваться, что папа хотя бы не нагрузил нас долгами. Неужели можно столько пробухать самому и споить гребаным телкам? Ну, его личный опыт показывает, что можно. Хорошо, что мама настояла еще с моего рождения переводить деньги на обучение на мой личный счет, иначе не видел бы я юридического колледжа как своих ушей.
Итак, великий слэйер всея Америки Дерек Норман отошел в мир иной, и причиной тому были не травмы разной степени сложности и не происки нежити, а банальный алкоголизм и глубокий сплин. Он тяжело переживал «Бизнес-ланч», долго не мог привыкнуть к мысли, что на дело, которому он предавался всю жизнь, теперь наложено строгое вето. Я могу его понять — в его возрасте всегда трудно перестроиться, а чаще и невозможно. Слэйеры — гордость страны, надежа и опора американского народа, герои по определению… Перед ними открывались все двери и расстилались ковровые дорожки, удостоверение вызывало на лицах обслуживающего персонала заискивающие улыбки и предоставляло привилегии, недоступные простым смертным… И вот — «Бизнес-ланч». Еще вчера быть титулованным и прославленным, а сегодня — видеть, как твари, за чью голову раньше платили целое состояние, свободно разгуливают по улицам. Такое вынести не каждому под силу. Многие слэйеры закончили плохо — кто продолжал подпольные охоты, пока не попадался и не получал срок, кто проматывал собранные деньги в кабаках. Норман помаялся некоторое время, да и сдружился с виски.
Мне было семнадцать. Втайне я злорадствовал — не потому что симпатизировал вампирам, они мне глубоко несимпатичны, а потому, что со младых ногтей Норман тыкал меня носом в мою физическую несостоятельность. Сын героя и позор героя. Я всегда был хлипким, только в старших классах начал похаживать в спортзал и набрал неплохую форму, но никогда не превращал это в культ. А папа Норман относился к парням, от которых мне часто доставалось. Смотрите, вот идет великий Норман, убийца вампиров, живая легенда, дрожите все! И ведь дрожали… И мы с мамой особенно. Если он не напомнил о том, что может выбить мне зубы одним щелчком, считай, день пропал.
После «Бизнес-ланча» поставки адреналина закончились, и папаше стало не на ком срывать злость. Часто он так бесился, что мы закрывались в комнате, молясь, чтобы ему не пришло в голову поиграть с нами его слэйерским обрезом или какими-нибудь чудесными серебряными ножиками. Этот кошмар продолжался два года и закончился неожиданно. Просто однажды мы нашли его в туалете с «Джеком Д.» между колен, любимым ружьем в обнимку и кровавым месивом вместо лица; мама только вздохнула и пошла звонить в соответствующие органы, а я попытался вынуть из его рук обрез. Излишне говорить, что у меня ничего не вышло. И если бы не доблестные похоронных дел мастера, то отправился бы Норман в мир иной со своим лучшим другом — туда им и дорога.
Не успела мама глотнуть свежего воздуха, как я убедил ее провести некоторое (неопределенное) время в определенном заведении. Норман здорово подорвал ее нервную систему, и к тому же в банке заботливо хранилась некоторая сумма, которую она собирала всю жизнь, и которой я с удовольствием бы распорядился. Это был чудесный райский уголок за городом, с зелеными лужайками и очень высокими заборами. Маме там будет просто замечательно.
Итак, через несколько лет я сдул пылинки с новополученного диплома. В воображении моем витала тьма-тьмущая денег, успешная адвокатская деятельность, партнерство в фирме и жизнь в шоколаде. Не то чтобы я так уж хорошо учился, но это тут ни при чем — я знал, что поможет одно удачное дело. Один толчок — и карьера пойдет как по маслу. Только бы это был толчок, а не пинок.
Два года прошли в относительной стабильности, я успешно прошел по паре трупов и получил небольшое повышение. Это существенно повлияло на мое финансовое положение и укрепило в желании купить большую квартиру где-нибудь в центре. Ради этого стоило продать наш старый дом, и хотя мама вряд ли была бы в восторге, надеюсь, у нее не будет шанса об этом узнать.
И вот через некоторое время, когда все, казалось, складывалось как нельзя лучше, позвонила Триш. Хотя нет, теперь она Пат, Пат Дориан, преуспевающая и блестящая, презираемая коллегами из других агентств, но презрение это — не что иное, как плохо закамуфлированная зависть.
