Пять лет повиновения - [31]

— Не правда ли, чудесный день сегодня? — проговорил он, дословно повторяя фразу мисс Хоукинс при их первой встрече. Неожиданно его наполнила странная признательность к мисс Хоукинс. Он точно знал сейчас: сколько бы у него ни было клиенток, она навсегда получила привилегии первой из них. Тем более что она, как, впрочем, и его мать, не ведая того, стала вдохновительницей и зачинательницей его бизнеса. А это стоит одной-двух дополнительных скидок.

— Да, несомненно, — ответила обладательница рулонов, наполняя свою сумку покупками. Ее лаконичный ответ прекращал дальнейшую беседу.

Брайан попытался возобновить разговор:

— Прекрасная погода для прогулки.

Она приняла это за приглашение и тут же его отвергла:

— Я должна пойти домой покормить кошку.

Он был сбит с толку: ведь он и не думал приглашать ее. Его раздражала такая бесцеремонность отказа. Необходимо было расчистить путь к достойному отступлению.

— Я вовсе не о себе говорил. Это так, общее замечание. Я имел в виду людей вообще.

— Но мы и есть люди, — снова отрезала она, причисляя его тем самым к неопределенной общности всех и никого.

Он не нашел, что ответить. Лучше было бы расстаться на этом, но он чувствовал огромную потребность в реванше. Он должен отомстить этой женщине и поставить ее на подобавшее ей место рабыни. Да и потом, она могла бы стать для него идеальной клиенткой. Он заметил, что она свернула за угол, делая вид, будто упаковывает покупки. Брайан почти наверняка знал, что на самом деле она дожидается его. Быстро расплатился. Они одновременно закончили упаковку покупок и вместе вышли из магазина.

— Мне в эту сторону, — сказала она, показывая налево.

— Мне туда же.

Хотя путь к его вычищенному и обеззараженному дому лежал в противоположном направлении. Они шли рядом молча.

— Позвольте, я помогу вам? — Брайан был твердо намерен возобновить диалог.

— Очень мило с вашей стороны.

Она с готовностью передала ему сумку. Сумка оказалась весьма увесистой, несмотря на скудность ее покупок. Он быстро оглядел все сверточки и заметил большую коробку шоколада. Да, определенно, она живет одна. Они повернули за угол супермаркета и оказались на неожиданно тихом продолжении суматошной Главной улицы. Пройдя примерно половину утопавшей в зелени улицы, она остановилась.

— Здесь я живу.

Он протянул ей сумку.

— Может, зайдете на чашечку чая? — Желанное предложение прозвучало. — Вы же устали и так помогли мне, — добавила она быстро, считая, что в таком виде приглашение выглядит пристойнее.

— Я помог бы вам в любом случае. Но я никогда не откажусь от чашки чаю.

Она открыла входную дверь. На вешалке он тут же заметил мужской зонт, что разрушало его построения — под любым предлогом следует посетить ванную, содержимое которой безошибочно откроет правду. Там в стакане одиноко стояла зубная щетка, валялись всякие женские мелочи, и ни единого признака мужского присутствия. На обратном пути он ненароком заглянул в открытые двери: это были две благоустроенные спальни и гардеробная. По всем признакам она была хозяйкой добропорядочного семейного дома с длинной историей. Мебель в гостиной отполирована до блеска, но немного потерта и обветшала от многолетнего использования. Птенцы, наверное, уже давно выпорхнули из родительского гнезда.

Подтверждая его догадки, она сказала:

— Я живу в этом доме около сорока лет. Мои дети уже выросли. Они теперь в Канаде.

— А ваш муж?

— Я вдова. Уже четырнадцать лет. Устраивайтесь поудобнее. Я поставлю чайник.

Пока она отсутствовала, он огляделся по сторонам, чтобы получше узнать ее — так будет легче подобрать к ней ключ. На серванте были выставлены в ряд фотографии в рамках: две свадебные, наверное детей. Линию замыкал портрет в серебряной рамке. С него смотрел мужчина средних лет в форме военного офицера. Скорее всего это и был безвременно ушедший дорогой супруг.

В углу на вращающейся полке лежали журналы. Судя по названиям, в этом доме увлекались спиритизмом и учениями о загробной жизни. Послышался скрип приближавшейся тележки с чаем, и он вынужден был прервать свои расследования и вернуться на место. На тележке он увидел точно такой же чайный сервиз, как у матери. Чашки с голубым ивовым рисунком. Наверное, оба сервиза и куплены были примерно в одно и то же время, много лет назад. Теперь такой китайский фарфор стоил очень дорого. Мать редко разрешала им пользоваться, она хранила его для гостей, но с тех пор, как к ним перестали приходить, китайский фарфор лишь пылился на полке в кладовой. Брайана обрадовал неожиданный знакомый в чужом доме: это сближало. Она налила чаю.

— Ваш супруг? — спросил он, кивнув в сторону портрета.

— Да, это Джордж. Эта фотография была сделана на полковом обеде всего за неделю до его смерти. Он был кадровым военным.

— Наверное, очень достойный человек. — Брайан надеялся, что, узнав больше подробностей о ее муже, поймет, стоит ли ему продолжать атаку.

— Да, несомненно. Хотя у него были небольшие причуды.

Брайан приободрился.

— Причуды?

— Ну да, он был педантом. Все вещи должны были быть строго на своем месте, как солдаты в строю. Он иногда вставал со своего кресла, чтобы на миллиметр подвинуть сбившуюся диванную подушку.