Пять лет повиновения - [12]
Все его лицо, начиная с низкого лба и заканчивая едва очерченным подбородком, составляло неприятную ухмылку. В уголках рта белели слюни. Он протянул ей открытую книгу, как бы приглашая заглянуть в нее, там между страниц он придерживал пальцами открытку. Испугалась. Накатившая волна возбуждения захлестнула и понесла ее, ноги дрожали. Это грех, она точно знала, но соблазн взглянуть на открытку был почти непреодолим. Старалась не смотреть на нее, перед глазами плыла все та же отталкивающая ухмылка. Повторив про себя приказ дневника, она сказала:
— Нет. Совершенно не хочу.
Она почти бежала от него, ей было жутко и страшно. Выскочила на улицу, не зная, куда идти и что делать. Домой нельзя — это было равносильно неповиновению воле дневника. Без четверти час. Ясно, что Брайан чем-то занят. Может быть, он заболел и не смог сообщить ей об этом? Эти мысли почти вернули пошатнувшуюся утреннюю решимость, и она уже готова была навестить его, ухаживать за ним и опекать его, ограждая от постоянных, назойливых требований старой матери. Открыла сумку и прочитала адрес. Он жил совсем недалеко отсюда, автобус как раз шел в том направлении. Да, она поедет к нему и выяснит, что случилось. Сама не заметила, как оказалась на автобусной остановке. Ей совершенно не приходило в голову, что ее неожиданное появление может быть нежелательно. Кроме того, она ни на секунду не забывала о невыполненном приказе, и все, что могло хоть как-то способствовать его исполнению, казалось ей правильным.
Улица Ромилли, где жил Брайан, была довольно длинной, по местным меркам — центральной, и мисс Хоукинс внимательно следила за нумерацией домов, чтобы не пропустить нужный ей 147-й. Проехала супермаркет, растянувшийся на целый квартал, началу его соответствовал 55-й номер. Должно быть, следующая остановка — ближайшая к дому Брайана. Автобус уже притормаживал. Показался дом под номером 93. Еще немного нужно пройти пешком. Торопилась. Надо действовать на авось… Она просто постучит в дверь, а дальше будет видно.
У дверей дома увидела небольшую группу людей. Они ждали чего-то. У обочины стоял катафалк. Остановилась. В голове все перепуталось: сначала Брайан дал ей свою визитку, потом он заболел или произошел несчастный случай. Теперь — его неожиданная смерть. Из дома вывели пожилую даму, очевидно мать. Непрошеная горячая слеза обожгла напудренную щеку мисс Хоукинс и напомнила ей, что она не плакала уже много лет. Бедная Моррис до сих пор была единственным свидетелем ее слез. Да и то мертвым свидетелем. Тыльной стороной ладони резко смахнула со щеки жалящую каплю: еще будет время для оплакивания. Все было безнадежно. Теперь абсолютно ясно: она не отметит победной галочкой приказ дневника, и это ее огорчало больше всего. Может, она еще успела бы ворваться в дом и увидеть его лицо прежде, чем закроется крышка гроба. Но гроб — это не библиотека, где им было предписано встретиться. Она, наверное, даже могла бы поцеловать его остывшие губы, но ведь он будет совершенно безучастен. Все было против нее, и уже не оставалось ни малейшей надежды даже на частичное исполнение приказа. А что если стереть эту строчку, забыть о ней навсегда, как будто ничего подобного и не было никогда?
Старуху подвели к обочине. Там она стояла вся в слезах, пока четверо мужчин с делаными скорбными лицами выносили гроб. Потом мать усадили на заднее сиденье катафалка между двумя женщинами. Машина медленно тронулась, другая подъехала к воротам. Кто-то из стоявших рядом людей взял мисс Хоукинс за руку, приняв ее за знакомую усопшего, и повел к машине. Может, стоило извиниться за несоответствовавший моменту вид, но, казалось, никто не обратил на это внимания. Села, зажавшись в углу, на обитое черным сиденье, освобождая место для тех, кто сегодня имел больше прав на слезы. Правда, она почему-то чувствовала, что ни один из скорбящих не любил его, как она, и слезы ручьем хлынули по ее щекам. В машине все молчали. Каждый сидел с отсутствующим взглядом, мало похожим на горестный, и думал о чем-то своем. Кто-то даже улыбался. У нее внутри все закипало от праведного гнева: как бы она хотела выкинуть их всех отсюда!
Начинался дождь. Хоть что-то соответствовало печали похорон. Мисс Хоукинс помнила, что в тот день, когда не стало Моррис, тоже шел дождь. Она и сейчас все еще слышала стук капель в окно туалетной комнаты, уже вычищенной и продезинфицированной. Дождь стучал и стучал о том, что ужасная тайна все еще там, внутри. Дождь не прекращался потом еще долго. Тогда в приюте не было ни гроба, ни катафалка, ни другой какой-нибудь черной машины. Матрона же сразу сказала: все, что произошло ночью, было лишь ужасным кошмаром. Для чего же тогда катафалк? Но мисс Хоукинс больше никогда не видела Моррис, а спрашивать было незачем: и так сердцем чувствовала, куда она ушла. Знала, что матрона, как злой колдун, прогнала ее прочь или съела, чтобы уничтожить свидетельства своей жестокости.
Сейчас она угрюмо сидела в глубине черной машины, скрестив ноги. С нараставшей яростью терла колено о колено, пытаясь заглушить гнев души физической болью. Матроне сейчас было бы около восьмидесяти. Если она все еще жива, с какой радостью мисс Хоукинс сжала бы руки вокруг морщинистой шеи и отправила бы мучительницу в вечность. Залитое слезами лицо вдруг озарила счастливая улыбка.
Норман когда-то в прошлом — вундеркинд, родительский любимчик и блестящий адвокат… в сорок один год — наркоман, почти не выходящий из спальни, весь во власти паранойи и галлюцинаций. Психиатрическая лечебница представляется отцу и сестре единственным выходом. Решившись на этот мучительный шаг, они невольно выпускают на свободу мысли и чувства, которые долгие десятилетия все члены семьи скрывали — друг от друга и самих себя. Роман «Избранный» принес Бернис Рубенс Букеровскую премию в 1970 году, но и полвека спустя он не утратил своей остроты.
Герой романа английской писательницы Бернис Рубенс (1928–2004) Альфред Дрейфус всю жизнь скрывал, что он еврей, и достиг высот в своей области в немалой степени благодаря этому. И вот на вершине карьеры Дрейфуса — а он уже глава одной из самых престижных школ, удостоен рыцарского звания — обвиняют в детоубийстве. И все улики против него. Как и его знаменитый тезка Альфред Дрейфус (Б. Рубенс не случайно так назвала своего героя), он сто лет спустя становится жертвой антисемитизма. Обо всех этапах судебного процесса и о ходе расследования, предпринятого адвокатом, чтобы доказать невиновность Дрейфуса, нельзя читать без волнения.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.