Пять фараонов двадцатого века - [39]

Премьер-министр Италии Франческо Нитти, возмущённый поддержкой, оказанной Муссолини оккупации Фиуме приказал арестовать его по обвинению в «вооружённом заговоре против государства». Полиция, ворвавшаяся в редакцию газеты с обыском, обнаружила целый арсенал. Шкафы и ящики были заполнены бомбами и взрывчаткой. Несколько бомб были спрятаны даже в печи. На столе лежал заряженный пистолет и кинжал, а за ними на подставке — чёрный флаг фашистских штурмовых отрядов «ардити» с вышитым черепом. Несмотря на такую добычу, Муссолини был освобождён из-под ареста довольно скоро. Видимо, у него к этому времени в правительстве имелись сильные заступники.[228]

В начале 1922 года оба враждующие лагеря начали готовиться к решительной схватке.

Под небом Германии

Русские большевики в пропаганде национал-социалистов изображались символом мирового зла, нацеленного на подчинение всех народов еврейскому доминированию. «Никогда не забывайте, что руководители сегодняшней России — это просто обычные преступники с руками по локоть в крови, — писал Гитлер. — Это отбросы человечества, которые воспользовались удачным стечением обстоятельств, подчинили себе великую страну и уничтожили тысячи лучших представителей интеллигенции… Не забывайте, что еврей-интернационалист, управляющий сегодня Россией, готовит Германии ту же судьбу».[229]

Наоборот, успехи фашистов в Италии вызывали у нацистов восторг и желание подражать им во всём. Чёрные рубашки, древнеримский салют вытянутой вперёд рукой, лозунг «верить, подчиняться, сражаться!» — всё копировалось с благоговением. Пропагандисты партии теперь могли использовать простую и всем понятную формулу: «Гитлер — это немецкий Муссолини».[230]

Тактика захвата городов небольшими вооружёнными отрядами, применявшаяся итальянскими фашистами в начале 1920-х, была использована нацистами в октябре 1922 года. Гитлер забрал все деньги, находившиеся в партийной кассе, и арендовал специальный поезд, на котором 800 вооружённых штурмовиков прибыли в город Кобург для проведения демонстрации по поводу Дня Германии. Не обращая внимания на протесты и запреты полиции, они развернули знамёна со свастикой и двинулись колонной по улицам. Тротуары были заполнены рабочими и социалистами, они начали осыпать демонстрантов бранью и плевками. Те пустили в ход палки и резиновые дубинки. Побоище оставило множество раненых на мостовой, и Гитлер был очень доволен. На своём лексиконе он называл это «пропаганда действием».[231]

Многие немецкие промышленники и аристократы склонны были видеть в нацистах защиту от распространения коммунизма и негласно делали щедрые пожертвования в их казну. Важную роль играл в этом герой войны, генерал Эрих Людендорф. Поддержка такой видной фигуры поднимала престиж нового движения. Финансовые взносы поступали также из-за границы. Газета «Фолькиш Беобахтер» получала переводы чешских крон, из Цюриха приходили швейцарские франки, капитан Карл Мэйр получил дар в 90 тысяч золотых марок из Франции.[232]

Выплата наложенных репараций оказалась не по силам Германии. Марка стремительно обесценивалась, семейные сбережения, копившиеся годами, превращались в ничего не стоющие бумажки. Та же судьба ждала все страховые полисы. На месячную пенсию уже нельзя было купить буханку хлеба. Оккупация Рурской области, осуществлённая Францией под предлогом неуплаты репараций, лишила страну 75 % потребляемого угля. Доведённые до отчаяния люди с надеждой вслушивались в призывы как Гитлера, так и Тельмана. Между февралём и декабрём 1923 года численность нацистской партии возросла на 35 тысяч членов.[233]

В сентябре в Баварии было объявлено чрезвычайное положение. Вся власть оказалась в руках комитета из трёх человек. Должность верховного комиссара получил Густав Кар. Одним из его первых действий было наложение запрета на четырнадцать митингов, уже запланированных нацистами. Возмущённый Гитлер взывал к триумвирату: «Люди дошли до грани, необходимо показать им, что мы способны предпринимать решительные действия для преодоления кризиса. Иначе половина моих сторонников перекинется к коммунистам».[234]

Восьмого ноября около трёх тысяч видных фигур мюнхенского политического мира собрались в самом большом пивном зале, чтобы отметить пятую годовщину революции, свергшей империю. Верховный комиссар Кар начал читать речь, разоблачающую марксизм. Внезапно около половины девятого в зал ворвалась группа вооружённых людей в стальных шлемах. Посредине прохода они установили крупнокалиберный пулемёт. Гитлер, с пистолетом в руке, взобрался на стул и выстрелил в потолок. Ошеломлённое собрание было вынуждено слушать нового оратора.

Он объявил, что здание окружено отрядом в 600 человек. Что их действия направлены не против баварского триумвирата, а против берлинского правительства, предавшего Германию. Оно объявляется низвергнутым. Баварскому триумвирату предлагается возглавить страну. Не выпуская пистолета из рук, Гитлер предложил всем троим проследовать за ним в контору ресторана, чтобы обсудить распределение ролей в новом правительстве. Себя он поставил во главе, Кару предлагалась роль премьера, другому члену триумвирата — военное министерство, третьему — управление полицией. Гитлер извинился за столь внезапное вторжение, но объяснил его тем, что ситуация не допускает промедлений. Если что-то пойдёт не так, у него в браунинге осталось четыре патрона: по одному на каждого члена триумврата, а последний — себе.